На дне опустевшей после раскидывания зёрен корзины обнаружился спрятанный нож. Вопреки представлениям, не каменный, а стальной. Настолько традиции не застыли, хотя кто его знает, как правильно освящают. Одним движением жрец срезал со лба зверя клочок шерсти и бросил его в огонь. Это очередной символический жест, снимающий неприкосновенность. И резкий, отточенный многолетним опытом удар, сопровождаемый общим криком. Ничего подобного не ожидавший Игорь невольно вздрогнул.
Вытекающую кровь умело собрали в кувшин, и жрец в сопровождении помощников, несущих алую жидкость, пошёл вдоль ряда присутствующих. Люди окунали в него палец и выводили у себя на лбу косой крест. Кажется, это должно было означать слияние не только с божеством, но и подарить здоровье до очередного жертвоприношения.
– Не помню тебя, – негромко сказал жрец, – молодой воин.
«Неужели каждого знает в лицо? – восхитился Игорь. – Или шинель поверх больничного халата и рука на перевязи подтолкнула?»
– Ингвар Тауврус, – автоматически представился он, – доминус. Иммун-механик. Недавно в госпитале. А это, – кинул взгляд, – мой ученик Астрик.
– Мастер должен подавать пример, – сказал жрец наставительно. – Наверное, давно не был на исповеди, «ворон»?
«С каких пор они есть у язычников?» – удивился названный по низшей ступени посвящения. В привычных терминах – обычный верующий. Всего ступеней семь до «патера» – отца. Последнее звучит достаточно знакомо.
– Выбери время и зайди ко мне, – практически приказал жрец и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше, благословляя подходивших участников церемонии.
Игорь мысленно пожал плечами. Сходить придётся, пока всерьёз не заинтересовался. Пропустить мимо ушей приглашение – не очень удачная идея. С другой стороны, слово «исповедь» звучит не очень приятно. Покаяться в грехах можно, да ведь проще простого сгореть на расспросах и уточнениях. Нужно всё тщательно обдумать и, если что, валить на варварское происхождение. Голова маленькая, язык плохо знаю.
– Останешься? – спросил Игорь Астрика.
– А ты куда?
– Прогуляюсь до банка.
– Он только после обеда откроется.
– Не важно, засиделся, – хлопнул он по плечу парнишку.
Торчать дальше смысла не имелось. Ритуал ещё не закончен. Теперь тушу разделают. Согласно недавно прочитанной Игорем книге, обычай чётко определял, какую часть куда употребить. Сердце сжигали на алтаре, по печени производили гадание, внутренние органы, поджарив, съедали прямо на месте. Мясо приготавливали для пира, а кости, расположив на камне в соответствии со строением жертвы при жизни и снабдив кусочками, отрезанными от каждого органа, что символизировало цельность убитого животного, тоже сжигали. Черепа и рога сохранялись и шли на изготовление амулетов. Шкура обычно продавалась, а выручка шла в пользу святилища, для покупки новых посвятительных даров и жертв.
