Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока | страница 66
«Комсомолка Подольская слывет в нашей намоточной мастерской знаменитой балериной. Губки ее всегда алы, как маков цвет, брови подведены, нос напудрен добела. Платье с большим декольте, так что грудь открыта, лоб закрывает челка. Приходит — будто не на работу, а на вечер.
Красная заря. 1929. № 2(31). 26 января. С. 2
А каково отношение к комсомолу? — Собрание комсомольское не посетила ни разу. Политика ей не нужна. Балет интересней, гибкость тела ей нужна больше…»[201].
Не все танцы признавались вредными. Так, один из сотрудников Балтийского судостроительного и механического завода Н. Краснорядцев полагал следующее:
«Нужны ли нам фокстрот, чарльстон и вообще современные танцы?
На этот вопрос, я полагаю, большинство рабочей молодежи ответит отрицательно. Танцевать современные танцы значит развращаться и физически и нравственно.
Рабочая молодежь должна объявить бойкот современным танцам.
Какие же танцы нам нужны?
Я считаю, что совсем не танцевать — нельзя. Беру пример с себя. Я не танцую, и мне бывает скучно на вечерах с танцами, между тем танцующие товарищи говорят, что им очень весело. Такие танцы, как вальс, тустеп и др., нам не вредны»[202].
Вопрос танцев был настолько важен, что даже во время партийной чистки в 1929 г. молодым ребятам, кандидатам и членам ВКП(б), взрослые задавали вопрос: «А чарльстон или фокстрот танцуете?» [203].
Вопрос периодически обсуждался на всевозможных конференциях. В частности, по итогам 2-й заочной бытовой конференции молодежи одна из заводских газет вышла с тезисом: «Только в беспощадной борьбе со всеми пережитками старого, мещанского, собственнического быта рабочая молодежь вырастит здоровую коммунистическую смену — самоотверженных строителей социализма»[204].
К подобным мещанским пережиткам относили не только танцы. Наряду с ними под огонь критики попадала «неправильная» одежда и косметика. Девочек от этого отучали уже на уровне пионерской организации. Так, главное периодическое издание страны, ориентированное на детей, «Пионерская правда», призывала бороться не только с руганью, курением, хулиганством и азартными играми, но и с привычкой пудриться[205]. Стремление модно и красиво одеваться активно критиковалось поборниками новой морали, видевшими в туфлях на каблуке, шляпке или галстуке символ буржуазного прошлого. Партийные или комсомольские активисты из студенчества могли обрушиться на своего товарища за то, что тот надел форменную фуражку из дореволюционных времен. Интересно, что с началом гонений на интеллигенцию в конце 1920-х гг. первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С.М. Киров старался не надевать на улице пенсне, хотя страдал возрастной дальнозоркостью.