Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока | страница 56
В алкоголе активисты антирелигиозного движения нашли мощного союзника. Им даже не надо было ничего придумывать — связь православных религиозных праздников с жутким по своему масштабу пьянством была очевидна и всем хорошо известна. Оставалось только подать это правильным способом. Провозглашенная властью борьба с алкоголизмом (по сути своей, мера правильная и нужная) позволяла нанести удар и по церкви. Приравнивание пьянства к религиозным обрядам означало попытку девальвации культурного и социального значения последней, превращение ее в девиацию. Впоследствии, когда государство из экономических соображений стало лояльней относиться к алкоголю, продажи которого приносили столь необходимые средства, акцент делался на трудовой дисциплине. Реально существовавшая проблема «похмельных» прогулов в дни после церковных праздников преподносилась как мракобесный удар по индустриализации, а успех последней отныне зависел от успешности борьбы с религиозными предрассудками.
Стоит при этом отметить, что борьбу с подобными традициями поддерживали не только воинствующие безбожники, но и некоторые специалисты, переживавшие за спаивание народа. В частности, о вреде церковных праздников с сопровождающим их пьянством писал активно боровшийся с алкоголизмом В.М. Бехтерев. Описывая совершенное в Рождество напившимся человеком убийство, он замечал: «7 января — не для всех людей будний день. Для известной части православных, придерживающихся старого стиля, этот день — праздник, этот день — рождество Христово. Как не зарубить хоть одного человека в такой знаменательный и радостный день?»[167].
Листок рабкора. 1924. 24 декабря. С. 4
Особый акцент делался на финансовых потерях, связанных с церковными праздниками. Власть понимала, что беда церкви состоит не только в ее оппозиционности власти, но и в том, что она является конкурентом в борьбе за деньги населения: «Религиозные праздники неразрывно связаны с поголовным пьянством. Одно другое дополняет. Убытки, приносимые <…> такими праздниками, огромны»[168].
Пропагандисты старались не просто приравнять исполнение религиозных практик к девиантному досугу, но и показать, что досуг — это не обязательно отдых, ничегонеделание. Религия и водка были врагами советской власти не только потому, что подрывали классовую сознательность граждан, но и потому что отвлекали их от работы. «Праздновать не значит отдыхать» — таков лозунг борьбы с религией и пьянством конца 1920-х гг. Даже запрет работать в церковные праздники демонстрировался как элемент классового угнетения: «Состоящая на содержании у капитала и творящая его волю святая церковь, устами рясофорных холуев его, объявляла работу в праздник „грехом“ перед богом, стремясь придать мистический смысл самому акту отдыха от работы, стремясь сообщить ему какой-то религиозный характер, какое-то религиозное значение. Из церкви приносил домой верующий труженик то торжественно-приподнятое настроение, ту взбудораженность, то праздничное возбуждение, которое приводили его в кабак. Тогда весь отдых рабочего шел насмарку.
