Тит Беренику не любил | страница 28
Жан озадаченно молчит. Потом пытается растолковать маркизу:
— Вот посудите сами: что я сначала написал? Сон или явь этот парк. А что получилось в стихах?
— Ну ладно, — вяло говорит маркиз.
Но Жану все равно. За неделю он сочиняет целых шесть од одну за другой. И все о красотах природы. Пусть приятелю скучно, зато интересно ему самому. За что бы он ни взялся, куда бы ни посмотрел, сами собой приходят рифмы, слагаются стихи. Он уснащает ими каждое письмо, и даже встречи с тетушкой превращаются в рифмованные, мелодичные беседы. Тетушка улыбается этим шуточкам, но каждый раз наказывает Жану быть серьезным и чтить Господа Бога.
— Я с превеликим удовольствием воспеваю Господа, — отвечает ей Жан.
— А я вам не об удовольствии толкую, а о почитании, дитя мое!
Но строгие, холодные слова из-за решетчатой дверцы уже не действуют на Жана так, как прежде. И только он выходит из комнаты свиданий, как в голове у него снова пляшут рифмы.
Маркизу надоело, что Жан пренебрегает им ради кузена Антуана, и как-то раз он стянул и тайком прочитал одно из его писем. Там только и говорилось, что о Париже, о прогулках в разные места да о запретных книжках — кузен их пересказывал весьма занятно. Маркиз куда младше и не может тягаться с парижанином, влияние того на Жана куда весомее, а значит, надо изыскать какой-нибудь иной способ привлечь внимание друга.
Это отрывок из «Георгию»[31] Вергилия, который Лансло прочел им как-то утром. Жана потряс «черный песок».
— Вот запустите-ка в наш парк быка! — смеясь, подначивает его маркиз.
— Это будет неправдоподобно, — сухо отвечает Жан.
— Да, но забавно.
— Стихи должны иметь какой-то смысл. Что делать тут у нас быку?
— Наверняка в нем имеют потребность коровы.
— Это такая потребность, о которой нельзя говорить.