Здесь начинается другая, бесконечно более темная и более неправдоподобная история. Апофеоз победы довел невероятность этой истории до высшего предела.
В принципе акт капитуляции не должен был порождать никаких проблем. Все было давно согласовано между «великими союзниками». Формула безоговорочной капитуляции исходила от Рузвельта, уговорившего Черчилля на конференции в Касабланке в феврале 1943 года принять ее. Последний сделал это, впрочем, не без некоторых недомолвок; Сталин позднее без всяких возражений присоединился к этой формуле.
Документ, содержащий договор о капитуляции, был составлен Европейской консультативной комиссией (ЕКК), заседавшей в Лондоне; это была межсоюзническая организация, созданная для подготовки мирного договора с Германией после ее поражения. По условиям этого документа капитуляция Германии должна была быть безоговорочной и одновременной на всех фронтах, на востоке и на западе. Немецкие армии должны были оставаться на месте и сложить оружие перед тем противником, который противостоял им.
Нежелательная капитуляция
Между тем с приближением окончательной победы сам принцип безоговорочной капитуляции был поставлен под вопрос, как англичанами, так и американцами. Они полагали, что этот принцип, толкая немцев на сопротивление до последнего, тем самым приводит к затяжке войны. Но за этим внешне логичным и как будто дельным тезисом скрывались другие соображения, преимущественно политического характера.
Прежде всего этот тезис был выдвинут в такой момент, когда не могло быть и речи ни о какой затяжке войны. Катастрофа вермахта была столь же очевидной, сколь и неизбежной. «Конец войны был виден», он был лишь «вопросом дней», замечает генерал Эйзенхауэр в своих мемуарах, ссылаясь на военные события апреля 1945 года.
