Парадоксальные переговоры
После неудачи попытки Кессельринга для «правительства» во Фленсбурге не оставалось ничего другого, как поставить вопрос на реальную основу. Дёницу следовало самому взять на себя ответственность. Переговоры должны были касаться общей капитуляции.
Как только отрицательный ответ Эйзенхауэра Кессельрингу дошел до верховного командования вермахта, Дёниц вновь поручил Фридебургу, находившемуся в это время в ставке Монтгомери в Люнебурге, отправиться незамедлительно в Реймс. Адмирал прибыл туда в тот же день, 5 мая. Эмиссар фленсбургского «правительства» прибыл туда не затем, чтобы подписывать капитуляцию. Он не имел на это полномочий. Он просто должен был вести переговоры, и вести их ради достижения, вопреки всему, сепаратной капитуляции на западе. Немцы были упорны.
Фридебург должен был попытаться «заключить с Эйзенхауэром соглашение о частичной и чисто военной капитуляции перед американскими войсками», так как «соглашения, подписанные в Италии и на северо-западе, позволяли надеяться на успех»[67].
Без сомнения, штаб Эйзенхауэра нельзя было сравнить со штабом Александера или Монтгомери. Но климат в Реймсе был не менее странный. Ближайшие сотрудники командующего не разделяли его взглядов на общее положение, и в особенности на немецкую капитуляцию перед русскими.
Любопытно, что немецкий уполномоченный не имел никаких прямых контактов с главнокомандующим[68]. Он вел переговоры исключительно с начальником его штаба генералом Беделлом Смитом. Именно ему представился Фридебург по прибытии в Реймс. Немецкий эмиссар, прибывший для переговоров о капитуляции, так и не увидел лица человека, который должен был принять эту капитуляцию. И это не все. Эйзенхауэру еще предстояло исчезнуть в день подписания акта капитуляции.
Пытаясь объяснить этот парадокс, ссылались на чрезвычайную скромность Эйзенхауэра, не любившего подобные церемонии. Между тем его адъютант Гарри К. Бучер сообщает, что Эйзенхауэр был настроен подписать немецкую капитуляцию. Он даже прямо высказал такое пожелание в первый момент, когда Монтгомери сообщил ему по телефону 3 мая, что немцы готовы капитулировать[69]. Объяснение, таким образом, не является удовлетворительным.
Переговоры между Фридебургом и Беделлом Смитом велись, несомненно, о капитуляции, но велись в такой форме, которую не допустил бы Эйзенхауэр, если бы он принимал в них непосредственное участие. Все происходило так, словно речь шла о новой частичной капитуляции, только в крупных масштабах, именно так, как того желали немцы.
