«Выиграть мир» — эти слова становятся отныне ключевыми. Этот мир надо было выиграть, пока война еще не была окончена. Так как, если бы военные действия прекратились на позициях, занятых западными державами и русскими, мир не соответствовал бы представлениям о победе ни Англии, ни Соединенных Штатов. Можно было даже считать, что мир проигран для них.
Такой подход к оценке войны на ее последней стадии и перспектив мира был характерен для Черчилля, который выступал в роли непримиримого поборника идеи «выиграть мир» любой ценой, рискуя вызвать самые тяжелые осложнения и навлечь на себя самые большие опасности вплоть до открытого конфликта с русскими. Но эту точку зрения разделяли также некоторые американские круги и, в еще большей мере, немцы, прилагавшие все усилия в этом направлении. Так что союзники русских, которые фактически перестали ими быть, готовы были идти рука об руку с вчерашним врагом. И они продолжали действовать в этом духе и после войны — начиная с политического, экономического и военного восстановления Германии, виновниками которого они были, до включения «нового германского» государства в состав «Европы», какой представлял ее себе «преемник» Гитлера.
Именно с такими намерениями собирались перейти от частичных, местных капитуляций к сепаратной капитуляции на всем западном фронте.
Уже 3 мая, в тот самый день, когда Дёниц направил адмирала фон Фридебурга к Монтгомери, чтобы предложить ему капитуляцию немецких сил на северо-западном фронте, фельдмаршал Кессельринг, главнокомандующий немецкими силами на западном фронте, был уполномочен верховным командованием вермахта немедленно вступить в контакт с генералом Эйзенхауэром и направить своего эмиссара в штаб Эйзенхауэра в Реймсе для переговоров относительно капитуляции всех подчиненных Кессельрингу сил.
Кессельринг тотчас же предпринял этот демарш, но не добился успеха. Именно из-за характера сделанного предложения. Это был первый случай, когда вопрос о сепаратной капитуляции на западе ставился официально. Эйзенхауэр был совершенно не расположен вести переговоры на той основе, которую предлагали немцы.
Это было довольно-таки неожиданно. В кругах верховного командования вермахта имели довольно смутное представление о настроениях, которые царили в тот момент в штабе Эйзенхауэра. Было известно, что существовали тенденции, противоположные тенденции командующего и отражавшие настроения кругов, близких к Пентагону. Но невозможно было точно измерить значение этого влияния и роль, которую играл Эйзенхауэр. Его позиция во время двух предыдущих капитуляций была благосклонной. Поэтому командование вермахта было настроено довольно оптимистически.
