.
В тот же день Фридебург возвратился во Фленсбург, чтобы сообщить Дёницу «добрую весть», а именно о согласии Монтгомери принять капитуляцию немецких войск на северо-западном фронте. Этот факт имел важное значение. Условия, поставленные Монтгомери, были сразу же приняты; и Фридебург на следующий день вновь прибыл в британскую ставку, снабженный на этот раз полномочиями подписать в тот же день, 4 мая, акт о капитуляции, касавшийся также немецких войск в Дании, Норвегии и Голландии.
Для немцев не составляло труда принять все условия. К тому же они и так добились, с молчаливого согласия, при соучастии Монтгомери, всего, чего хотели. Во время подписания акта о капитуляции было решено, что немецкие войска, сражавшиеся против русских, не будут допускаться в расположение британских войск, если они будут прибывать в виде «замкнутых соединений». Это позволило Монтгомери утверждать, будто его точка зрения возобладала. Но на деле все обстояло иначе. Это была игра словами. Прилагательное «замкнутый» оставляло немецким солдатам достаточно свободы для прихода в расположение англичан, где их вопреки всему приняли бы[62]. «Фельдмаршал Монтгомери, — замечает в этой связи западногерманский историк Вальтер Гёрлиц, объясняя его великодушие, — был строгим пуританином… и не являлся другом большевиков».
Помимо этого, Монтгомери весьма охотно согласился с немцами подчеркнуть тот факт, что частичная капитуляция не накладывает ни на одну из сторон никаких обязательств относительно общей капитуляции на всех фронтах, на западе и на востоке. Поступая так, Монтгомери фактически опровергал англо-американский тезис, согласно которому частичные капитуляции, в Италии и на северо-западе, были действиями «тактического порядка», а это означало, что они составляли часть общей капитуляции.
Статья 5 соглашения, подписанного 5 мая в ставке Монтгомери, предусматривала следующее: «Настоящее соглашение носит самостоятельный характер и ни в коей мере не предрешает его замены другим документом об общей капитуляции Германии и немецких вооруженных сил, который может быть составлен от имени союзных держав вместо настоящего соглашения».
Отделив, таким образом, столь категорически капитуляцию на своем фронте от общей капитуляции, Монтгомери стремился подчеркнуть политический характер прежней. Во время капитуляции в Италии русских привлекли к участию, хотя бы лишь формально. В ставке Монтгомери не было и намека на присутствие русских. Москву даже не предупредили. В переписке военных лет между Черчиллем и Сталиным ничего нельзя найти по этому вопросу. Монтгомери забыл о своем обращении к войскам 18 февраля 1945 года. Тогда он говорил:
