Дружественное отношение Президента Ф. Рузвельта к СССР советский народ будет всегда высоко ценить и помнить.
Что касается меня лично, то я особенно глубоко чувствую тяжесть утраты этого великого человека — нашего общего друга»[33].)
Тем не менее увещевания Черчилля не остались без последствий. В тот самый день, 12 апреля, когда Рузвельт к ночи внезапно скончался, он телеграфировал британскому премьеру, что, хотя он и остается по-прежнему «сторонником сведения по возможности к минимуму советских проблем в целом», следует «тем не менее сохранять твердость» и что «линия поведения, которой мы придерживались до сих пор, является правильной».
Наступление Александера не помешало генералу Вольфу продолжать свои усилия. Скорее, наоборот. Как говорит Черчилль в своих мемуарах, «на время произошла заминка». Гитлер вызвал генерала Вольфа 18 апреля в Берлин, чтобы воспретить ему всякую мысль о капитуляции. С другой стороны, ответственные руководители вермахта, «удивленные» быстрым развитием событий, не были уверены в том, что войска последуют за ними[34]. Даже сам генерал Вольф предупредил Аллена Даллеса, что потребуется некоторое время, чтобы подготовить войска к капитуляции. Тем не менее обе стороны не прерывали переговоров. Они продолжались, однако, в обстановке подозрительности и замешательства.
В сущности, соглашение о капитуляции уже было достигнуто. Немецкая сторона продолжала дискуссию относительно формы, в которой должна совершиться эта капитуляция. На деле же пытались выиграть время, чтобы охватить этой операцией весь западный фронт и тем временем избежать безоговорочной капитуляции на итальянском фронте. Так как переговоры по этому пункту также велись втихомолку с Даллесом.
Все это было настолько очевидно, что Вашингтон, несомненно под давлением русских, оказался вынужденным положить им конец. 20 апреля Объединенный штаб союзников сообщил фельдмаршалу Александеру, что немецкое командование на итальянском фронте стремится избежать безоговорочной капитуляции. Следовательно, чтобы избежать осложнений с русскими, OSS (то есть Аллен Даллес) должно прервать контакты с немцами и считать дело Вольфа закрытым.
Но глава американской разведки нисколько не намерен был считаться с межсоюзническим верховным командованием в Вашингтоне. Он шел своей дорогой, и диалог с Вольфом продолжался. По-видимому, даже эти дискуссии, как и прежде, касались безоговорочной капитуляции. Так что дело близилось к концу. Уже были назначены немецкие уполномоченные и ожидалась их встреча в Аннеси, на французско-швейцарской границе, с делегатами союзников. Со своей стороны Даллес, добиваясь инструкций от Вашингтона и из Казерты, проявлял все большую настойчивость.
