На следующий день, 1 апреля, он обратился с этим вопросом к самому Рузвельту. Он потребовал от него рассмотреть «эти влекущие за собой крайне тяжелые последствия изменения, которые Эйзенхауэр внес в первоначальный план операций». Но он обращал внимание президента главным образом на политический аспект дела.
«Советские армии, — подчеркивал он, — вне всякого сомнения, займут всю Австрию и вступят в Вену. Если они овладеют также и Берлином, то не окажет ли впечатление, что они сыграли решающую роль в нашей общей победе, слишком сильного влияния на их умы и не породит ли это у них настроений, которые создадут нам в будущем серьезные и опасные трудности?»
И он вновь возвращался к своей навязчивой идее:
«Я поэтому считаю, что из политических соображений мы должны проникнуть возможно дальше на восток, в Германии, и если Берлин для нас в пределах досягаемости, то мы должны овладеть им без всяких колебаний».
В сущности, Черчилль вел безнадежную борьбу. Все было против него. Американцы были парализованы, так как взоры их были прикованы к Японии и они прежде всего добивались господства на Тихом океане. Советский Союз действительно сыграл «решающую роль в общей победе». Наконец, с моральной точки зрения Черчилль был в невыгодном положении. Если он, строя из себя стратега, полагал, что англо-американские армии должны «без колебаний» продвинуться возможно дальше на восток, то ведь исключительно благодаря русским они находились на европейской земле и могли беспрепятственно продвигаться.
2 апреля, отвечая на послание Эйзенхауэра по поводу военного плана последнего, Черчилль напомнил ему, что он уже говорил относительно «политических аспектов» взятия Берлина, и добавил:
«Я придаю самое важное значение тому, чтобы место, где мы пожмем руку (sic!) русским, находилось как можно дальше на восток».
Наряду с идеей продвижения англичан и американцев на восток крепла также идея о прекращении военных действий на западе. Обе они взаимно дополняли друг друга в рамках плана трансформации войны. Так как немцы теперь с военной точки зрения представали как новый фактор, благоприятный для англичан и американцев. После того как немцы уже некоторое время фактически прекратили сопротивление на западе, они готовились к частичной капитуляции на западном фронте, чтобы иметь большую свободу действий для усиления сопротивления па востоке и сдерживания продвижения русских па запад.
Эти взаимосвязанные операции имели, с точки зрения Черчилля, отношение «к великим проблемам, касавшимся Запада и Востока в Европе», которые, по его мнению, непременно следовало «решить» до окончания войны. Иначе говоря, вермахт можно было рассматривать как фактор в соотношении сил между англо-американцами и русскими, до того как англо-американцы не останутся один на один с русскими. Помимо частичных капитуляций на западе, немцы предусматривали возможность сепаратного мира с западными державами. То была цель, которой следовало достичь, чтобы избежать полного поражения, что явилось бы результатом безоговорочной капитуляции.
