Такова судьба всех военных коалиций. Но в случае «великого союза» между капиталистическими державами и коммунистическим Советским Союзом, — союза, коренным образом противоречившего их социальным идеологиям, риск плохого конца был почти неминуем. Великим чудом было уже то, что союзники оставались едиными на протяжении всей войны.
Ибо если они чувствовали себя солидарными перед лицом чудовищного гитлеровского начинания, угрожавшего как «свободному миру», так и миру коммунистическому, то с того момента, как угроза отпала, их все разделяло. Тем более что плоды победы должны были быть поделены между победителями не поровну и не в соответствии с вкладом каждого. А вклад Советского Союза был огромным.
Итак, за внешней видимостью единого фронта союзников можно было различить признаки развертывавшейся подспудно другой, тайной войны, самым наглядным проявлением которой было дело со «вторым фронтом». Эта тайная война постепенно усиливалась по мере того, как близился конец войны.
Это превращение, которое претерпевала война, Черчилль подчеркивает в последней главе своих мемуаров:
«Чем больше война, которую ведет коалиция, приближается к своему концу, тем большее значение приобретают ее политические аспекты».
Это явление объясняет снова Черчилль:
«Проблемы, которые вставали в связи с победой, отныне близкой, ни в чем не уступали по своей сложности худшим опасностям войны».
Этим все сказано. В его глазах проблемы, с которыми предстояло столкнуться после войны, представляли столь же серьезную опасность, как и сама война. И подходить к ним следовало в таком же духе.
К этому следует добавить, что смерть Рузвельта последовала в самый критический момент войны (12 апреля 1945 года), когда его авторитет был более, чем когда-либо, необходим, чтобы направлять политику Соединенных Штатов в послевоенный период и сдерживать Черчилля. Эта политика уже находилась в постоянном противоречии с политикой британского премьер-министра по время войны.
Последние месяцы войны действительно проходили в тревожной и мрачной атмосфере, на грани разрыва между «великими союзниками».
Драма Черчилля развертывается наподобие некоего триптиха, развиваясь с неумолимой логикой.
Картина первая. Взяв в свои руки в июне 1940 года руководство войной, он не видел для Великобритании иного шанса на спасение, кроме союза с Соединенными Штатами, дополненного союзом с Советским Союзом. Но что касалось последнего, то Черчилль уже предвидел и опасался той цены, которой будет стоить возможная победа. Оборотной стороной союза с Советским Союзом была перспектива выхода последнего из войны слишком могущественным. Возникла бы та же проблема — только в бесконечно больших масштабах, — которой Англия была озабочена после первой мировой войны, — проблема
