В тот же день, 13 мая, когда генерал Коллер получил свой пропуск, он вступил в переговоры с другим американским генералом, которого сопровождала многочисленная свита. Предметом этой беседы была реорганизация главного командования люфтваффе. Впоследствии ему представили схему, отражавшую структуру люфтваффе.
18 мая прибыла другая группа американских офицеров, дабы вместе с генералом Коллером посетить Тумерсбах, где находились его главные сотрудники, чтобы собрать все сведения, которые желали иметь американцы. На этот раз беседа касалась также «существующего положения и перспектив будущего». Эти беседы продолжались в течение двух дней. Тем временем генералу Коллеру удалось вновь собрать в полном составе своих бывших сотрудников и офицеров штаба, которым была предоставлена свобода передвижения. Когда они собрались, Коллер дал им директивы «относительно линии, которой следует придерживаться» и которая главным образом касалась будущего Германии. Он им, в частности, сказал:
«Германия не может одна оправиться от этой катастрофы. Расположение страны в сердце Европы не позволяет высказаться за ее нейтрализацию». Германия «должна решиться примкнуть к тому или другому лагерю». Но она «принадлежит Европе». «Так как Европа не может жить без Германии точно так же, как не может жить человеческое тело, если у него удалят сердце…»
Само собой разумеется, что начальник штаба люфтваффе находился в тесном контакте с адмиралом Дёницем и его «правительством» в то время, как его контакты с американцами развивались столь благоприятно. Но в данном случае, как и в случае с фленсбургским «правительством», эта военно-политическая идиллия должна была скоро окончиться вследствие вмешательства русских.
Между тем борьба между «великими союзниками» развертывалась именно в области политики. То, что происходило в военной области, являлось лишь отражением этой борьбы. Именно в связи с этой борьбой Черчилль старался полностью сохранить позиции западных союзников, усилив их, насколько это было возможно, остатками военного потенциала Германии.
В послании, с которым Черчилль 9 мая 1945 года обратился к Сталину, поздравляя его с победой, он писал: «Я твердо верю, что от дружбы и взаимопонимания между британским и русским народами зависит будущее человечества». Но не оставалось уже ни дружбы, ни взаимопонимания. Черчилля пожирала теперь новая страсть, возвращавшая его к дням молодости: желание «освободить» страны Восточной Европы в духе его политики
