Столько времени прошло, а фотографии не постарели. На глянцевой бумаге я вижу тянущийся по траве шлейф ее свадебного платья. Мы вдвоем на церковной паперти. Я до сих пор слышу хлопки петард. На этих моментальных снимках Катя, я и куча людей, которых я не узнаю.
В мае будет два года с тех пор, как моя нежная супруга бесследно исчезла. Спустя три недели после выхода второго выпуска «Уробороса», – можно сказать, праздник был испорчен. Ни тела, ни каких-либо следов, ни одной правдоподобной версии. Полицейское расследование до сих пор не прекращено, но я знаю, что те, кто должен искать Катю, пребывают в пассивности. Больше никто, кроме меня, не надеется на успех.
Усевшись на пол по-турецки, я перелистываю страницы и погружаюсь в воспоминания. Я приобрел это шале на гонорары от переизданий, чтобы приезжать сюда одному, восстанавливаться и писать. Времени здесь не существует, без телефона и компьютера я оторван от мира. Только карандаши, тушь и ласковое тепло огня. Когда я первый раз приехал сюда, это прекрасное жилище уже было отделано более или менее по моему вкусу и готово меня принять. С тех пор я ни к чему не прикасался.
Мое внимание привлекает одна фотография, и я коченею. Дрожащими пальцами достаю ее из пластикового конверта. На левой стороне снимка я отчетливо вижу окрасивший асфальт кровавый отпечаток босой ноги. Справа можно угадать большие мрачные скалы и заросли какого-то кустарника. А по низу идет таинственная фраза: «Следовать за ним по улице». Это мой почерк. Точнее, тот, который я использую, когда пишу текстовый блок. Мелкие, плотно стоящие печатные буквы.
Я поднимаюсь с пола, в голове роятся вопросы. Взгляд наталкивается на цифровой фотоаппарат, стоящий возле окна на штативе. Я поспешно включаю его и ставлю в режим «чтение». Разумеется, снимок там – единственный на карте памяти. Он датирован первым числом, то есть как раз последним моим осознанным днем… Какого черта делает этот ужас в моем фотоаппарате?
Не раздумывая, я натягиваю кожаную куртку, прихватываю цифровую зеркалку и выхожу. Ледяной ветер щиплет щеки. Суровая зима, такая беспощадная, что мне пока не удалось сфотографировать ни одно животное. Здесь, в лесной чаще, холодный воздух режет как бритва и препятствует любой форме жизни.
Мне кажется, я знаю, где сделана та фотография, место мне что-то напоминает. Я направляюсь в сторону деревни. В поисках своей памяти.
* * *
Я здесь никого не знаю. Когда мне изредка случается тут бывать (я приходил, наверное, раза два-три), я встречаю всегда одни и те же лица приблизительно в одном и том же месте. Вообще-то, их немного. В любую погоду я вижу втиснутую в длинный серый жилет толстую женщину с платком на голове, она выгуливает собаку – обыкновенную дворнягу, которая все время обнюхивает землю.
