Он огляделся, стоя на покатой верхушке. Его окружали терриконы разных форм и размеров. То, что издалека казалось относительно ровной цепью, оказалось беспорядочной мешаниной, хаосом, состоящим из конусов слежавшейся почвы, отработанной породы и золы. Кеорт не заметил, как забрался в середину широкой полосы холмов.
Небо затянуло тучами, оно стало серым и тяжёлым. Как давно скрылось солнце? Кеорт не мог сказать и не мог вспомнить, как шёл сюда.
Эгер и Грин где-то рядом. Он слышал дыхание, тяжелые шаги – кто-то с силой впечатывал подошвы в ненадёжный грунт. Они снова потеряли его – два специалиста не смогли угнаться за простым механиком. Это только к лучшему – Кеорту не хотелось видеть ни пропитанного злостью Артона Эгера, ни громадного молчаливого Лоуэна Грина. Кеорт ничуть не пожалел бы, если бы прямо сейчас свинцовое небо разверзлось и их обоих смыл бы потоп.
Но не Эйди. Кеорту вдруг захотелось, чтобы она сейчас была здесь, рядом с ним. Может быть, он даже смог бы сказать ей всё, что думает. Может, так было бы легче избавиться от этих мыслей, прилипших как грязь.
Он попросил бы прощения за синяк у неё на лице. И возможно, если бы повезло, ему удалось бы заглянуть в её удивительные глаза – голубые, чистые, похожие на два озера…
…Большой холм впереди – надо на него взобраться. Только об этом стоит думать. А размытые образы в мозгу – это не воспоминания, это растревоженное воображение. Не более.
Кеорт остановился у подножия холма, посмотрел вверх: холм нависал над ним, словно гора; снизу казалось, что вершиной он упирается в небесную твердь. Кеорт поставил ногу на склон, перенёс на неё вес тела и начал подниматься.
Никаких посторонних мыслей. Оставить для себя только эти шаги – один за другим. Грунт рыхлый и податливый, он осыпается под ногами, приходится балансировать, иногда скатываться вниз на несколько шагов. Когда Кеорт смотрел вверх, ему казалось, что он поднимается прямо в тяжёлое тёмное небо.
«Где твоя лояльность? Разве ты не должен думать, как вернуться?» Голоса были искажены до неузнаваемости, они твердили прямо из прошлого.
«Это начало впадения в некорпоративность». Голоса звучали всё громче, доносились откуда-то снизу, с подножья холма. Кто-то звал его по имени – видимо, чтобы образумить, вправить мозги, вернуть отбившего индивида в коллектив. Назначить ему курс профилактических бесед о ценностях корпорации, пригласить в маленькую аудиторию, куда с трудом втиснули девять столов, девять стульев и одну доску; в ходе беседы она будет быстро покрываться схемами, диаграммами и множеством правильных слов, которые он станет переносить в толстую тетрадь и в собственную голову, тканями мозга вбирая их всеобъемлющий смысл…
