– Ну сколько же можно жевать одну и ту же жвачку! – поморщился Фаллон. – Уверяю вас, я купил письмо у Джеррисона в Нью-Йорке, у меня есть доказательства!
– Довольно! – не выдержал я. – Я сыт по горло вашими взаимными обвинениями. Поговорим о деле. Насколько я понял, старик де Виверо отправил сыновьям письмо и подарки, и вы полагаете, что это были два золотых подноса с секретом, разгадка которого приведет вас к Уаксуаноку. Не так ли?
Фаллон кивнул и потянулся к папке.
– Как неоднократно подчеркивает в своем письме старый де Виверо, Уаксуанок буквально напичкан золотом. И отец хочет, чтобы львиная его доля досталась его сыновьям. Однако при этом он не объясняет, как найти этот город, лишь посылает подарки. Не кажется ли вам это довольно странным?
– Я мог бы разъяснить это странное обстоятельство не хуже профессора, – вмешался Холстед. – Похоже, что сыновья Виверо жили как кошка с собакой, и отцу это не нравилось. Это дает мне основание предположить, что каждый из подаренных им подносов содержит лишь часть необходимой информации, а полную картину можно получить, только сложив их вместе. Мудрый старик хотел таким образом помирить своих сыновей. Раз информации нет в письме, она должна быть в подносах, – развел он руками.
– Я тоже пришел к такому выводу, – кивнул Фаллон. – Поэтому-то я и начал охотиться за этими подносами. Но я допустил досадную ошибку: основываясь на свидетельстве француза Мурвилля, я стал искать подносы в Мексике.
При этих его словах Холстед ехидно хмыкнул.
– Я потерял массу времени, пока наконец случайно не обнаружил поднос в собственном музее: оказывается, он давно хранился там.
– Мне это стало известно еще до того, как вы спохватились и изъяли ваш поднос из экспозиции, – самодовольно заметил Холстед.
– Как это можно забыть о том, что имеешь? – раздраженно спросил я. – Более того, далее не догадываться об огромной ценности собственной вещи! Поразительно!
– Но ведь случилось же такое в вашей семье! – парировал Фаллон. – Однако в моем случае все было совсем иначе. Я учредил фонд, который, помимо всего прочего, имеет музей. Я не слежу за всеми приобретениями этого музея, поэтому и не знал ничего о подносе. Так или иначе, но один из подносов хранится именно там.
– Один. А как же вы вышли на второй?
– Со вторым дело обстояло несколько сложнее. Не правда ли, Пол? – хитро прищурился Фаллон. – У Мануэля де Виверо ведь было двое сыновей, Хайме и Хуан. Так вот, Хайме остался в Мексике, основав мексиканскую ветвь этого семейства. Хуану же Америка опостылела, и он с богатой добычей вернулся в Испанию, где тоже стал алькальдом – это нечто вроде сельского мирового судьи. Сын же его, Мигель, пошел дальше своего отца, став богатым судовладельцем.
