– Значит, будет лучше, если я сначала поговорю с миссис Шелдон, – решил детектив.
– Я пойду с вами, – сказала Ирис. – Бедное дитя сидит там в полной неизвестности уже несколько часов. Будет лучше, если о происшедшем ей скажет кто-нибудь из нас.
Я подошел к Ирис.
– Лучше это сделаю я.
– Трант, это мой брат Жак, – сказал Питер.
Умные глаза Транта остановились на мне. Он позвал одного из полицейских, и мы поднялись наверх. Дверь была закрыта, и ключ торчал в замке. Полицейский сфотографировал замок. Мы вошли в комнату, и я сказал Жанне, что случилось. Я сделал это не слишком тактично. Просто выложил: «Ронни убит».
Жанна в ужасе прижалась ко мне. Ни слова не было сказано про Билла, но она, очевидно, догадалась, хотя ничем это не показала. Трант отнесся к ней чутко и внимательно и не спросил у нее ничего. Ирис осталась с Жанной, а мы спустились вниз. В это время парадная дверь открылась и в холл вошла Анни. Она не могла не видеть полицейских машин и, очевидно, поняла, что случилось что-то ужасное. Она тяжело поднималась наверх, теребя в руке белые перчатки из козьей шкурки. Наконец она заметила нас.
– Жак, что случилось с Ронни? – закричала она, тяжело дыша.
Страх Анни был неподдельным. Ведь Ронни для нее не только брат, он являлся единственным смыслом ее жизни.
– Его застрелили, Анни, – тихо сказал я.
Она зашаталась и схватилась за мою руку. Перчатки упали на пол.
– Анни, это детектив…
Она посмотрела на него невидящим взглядом, и я понял, что она не понимает меня.
– Не сейчас, пусть лучше поднимется к женщинам, – прервал меня Трант.
– Мои перчатки, Жак, они, кажется, упали на пол.
Я привел ее в спальню и оставил на попечение Ирис, а сам вернулся в гостиную. Питер и Трант с доктором стояли у тела Ронни. У двери дежурили двое полицейских, два детектива внимательно осматривали комнату.
– Он умер между девятью и девятью тридцатью, – заключил доктор.
– Да, – сказал я. – Жанна Шелдон звонила мне в двадцать минут десятого, после выстрелов.
Трант знал об этом. Мы сказали ему это еще наверху. Он взглянул на меня.
– Я думаю, вы сможете лучше других рассказать, что здесь случилось.
– Конечно, я расскажу все, что вы хотите знать.
Мы отошли в самый дальний угол и сели на диван. Я всегда считал, что у полицейских имеются блокноты и карандаши. У Транта не было ничего. Мне было бы легче, если бы я чувствовал к нему антипатию, если бы он не казался таким спокойным и интеллигентным.
– Вас зовут Джакоб Дулитч?
