Я слишком хорошо его знал, чтоб понять причины столь горячей тирады. Он всю жизнь опасался, что его любят только за его деньги. Единственным человеком, которому он доверял абсолютно, был я. Теперь все рушилось. Билл сделал из него классическую фигуру из водевиля: старый богатый муж, которого ловко обвела жена! Щенок паршивый! Для самолюбивого Ронни ситуация была невыносима. А я – отец Билла – превратился в Иуду-предателя. Он мне покажет. Он меня уничтожит! Он меня выбросит из фирмы «Шелдон и Дулитч»! В этот момент не было такого несчастья, которого бы он мне не пожелал. Но это долго не продлится, он заболеет от стыда.
– Билл вел себя безобразно, согласен. Я займусь этим.
Жанна неожиданно сделала шаг в мою сторону:
– Я прошу вас, поймите меня! Не за что ругать Билла! Он пришел проститься и извиниться! – Это был прощальный поцелуй.
Я не успел ответить, как Ронни вспыхнул снова:
– Ах, вот как! Вы целовались на прощанье! Очень трогательно, надо отдать справедливость! На прощанье чего, смею спросить?
– Ни-че-го! Ронни, между нами ничего не было. Я тебе говорила.
– Что ты мне говорила? Что, черт возьми, ты мне говорила?
– Что Билл меня любит. Я ничего тут не могу поделать. Ведь это не преступление. Человек может влюбиться. Очень грустно, что так случилось, а я вела себя глупо. Я плохо разбираюсь в таких вещах.
Этим оружием она могла победить меня, но не Ронни.
– Ах, не разбираешься в таких вещах? И никто в Шропшире не сказал тебе, что молодым женам неудобно иметь любовников в первом месяце замужества? Может, там у вас так принято?
Жанна подняла руку, будто защищаясь от удара.
– Ничего между нами не было, повторяю. И все кончилось. Ничего не было… Зачем ты устраиваешь эти дикие сцены?
– Зачем я устраиваю сцены? Ты спрашиваешь, почему я устраиваю сцены, когда застаю тебя в объятиях какого-то сопляка?
– Это было прощание.
– Чудесно совпало: я прихожу, а вы прощаетесь!
– Да, так и было.
– И ничего между вами не было?
– Ничего.
– Почему я должен этому верить?
– Потому что я тебе говорю об этом.
– Сука! – взорвался Ронни.
Бешенство изменило его лицо до неузнаваемости. Меня это не на шутку испугало. Его надо было успокоить,
– Оставь ее в покое, Ронни, – сказал я.
Он резко повернулся ко мне:
– А почему?
– Просто оставь ее в покое.
– Ради Бога, неужели и ты влюблен?
Слова его прозвучали, как пощечина. Я хотел что-то ответить, но Жанна опередила меня.
– Ронни, как ты смеешь таким тоном разговаривать с мистером Дулитчем?
