От этих мыслей майору стало как-то не по себе: он вообще-то имел представление о нравах и обычаях традиционных мусульман, с которыми русские православной веры, в основном, всегда жили в мире и дружбе. Но в постсоветские годы среди них стали появляться разного рода экстремистские течения — ваххабиты, фундаменталисты и другие сторонники «чистой веры», на совести которых жизни тысяч и тысяч ни в чем не повинных людей — женщин, стариков и детей, взрывы жилых домов, школ, поездов и машин. Чекист понимал, что все это возникло не случайно, и что этим процессом руководят мощные силы из-за рубежа, и что направлен он прежде всего на ослабление России как государства многонационального и многоконфессионального.
«Это не что иное, как элемент политики глобализма, но не американского, а мусульманского», — подумал Михайлов. Ему уже приходилось слышать о планах исламизации мира, создания «великого халифата». «А не идет ли часть магаданского золота на поддержку этих антироссийских сил?» — продолжал он рассуждать про себя.
Зная, что следователю не положено разговаривать с арестованным на отвлеченные темы, майор все-таки решил коснуться некоторых тем, чтобы проверить ход своих мыслей. Может быть, он немного сгущает краски, слишком пристрастен и не совсем объективен к Шамилю: ну, подумаешь, взгляд не понравился. Ну что, глаза? Они тоже иногда обманывают. Решил, а вскоре пожалел об этом своем решении: на него обрушился такой каскад политических обвинений, как будто не генерал Ермолов усмирял и пленял тезку его подследственного, а он, чекист Михайлов.
— Я смотрю на вас, и у меня создается впечатление, как будто я перед вами в чем-то провинился, — весьма корректно начал разговор следователь. — Как будто не вы нарушили российский закон, а я, — сказал Михайлов, внимательно следя за реакцией подследственного.
Шамиль, еще не зная о предварительной договоренности руководства оперативно-следственной группы с представителями его тейпа, прибывшими из Ингушетии, об ответных мерах по смягчению ему наказания за освобождение из плена российских солдат, решил дать волю не только своим словам, но и чувствам.
— Да, вы правильно заметили, что я вас ненавижу, — выпалил он, так сверкая глазами, как будто выбивал из них искры. — Ненавижу за то, что вы захватили наши народы. Но недолго осталось вам блаженствовать — мы вернем свои земли — сначала до Кубани, а там посмотрим. Если мы сумеем доказать, что являемся наследниками и правопреемниками Золотой Орды, то вместе с казанскими татарами мы предъявим вам счет и на золотоордынские земли.
