Наш объект никаким негативным прошлым не был отягощен и как деловой руководитель пользовался хорошей репутацией.
Намеченный план был успешно реализован, преступление было предотвращено и наш объект, ныне известный в области человек, даже не предполагает, кому он обязан сохранением своей доброй репутации. Другой на месте Анатолия Ивановича мог бы это дело довести до логического конца, смотришь, и дырочку в лацкане пиджака пришлось бы проворачивать для очередной награды.
К слову сказать, о такой гуманистической работе органов КГБ, как профилактика через агента человека, ставшего на скользкий путь, ведущий если не в Матросскую Тишину, то в местный СИЗО, обыватель, и прежде всего очернитель органов, почти ничего не знает. А между тем, там, где органы госбезопасности активно использовали этот метод, являющийся детищем Ю. В. Андропова и вытекающий из его установки «бороться за каждого оступившегося советского человека», от тюрьмы было спасено немало людей. А что может быть благороднее для чекиста, чем спасти человека от тюрьмы?
Однако, вернемся еще раз к нашей вводной. Что стоило нашему агенту не помешать, не отговаривать объекта от последнего шага? И здесь не было бы никакой провокации, а между тем «желтая пресса» и противники усиления органов госбезопасности в наше время все еще продолжают обвинять КГБ в провокациях. За 40 лет работы в органах КГБ я с такими фактами не встречался. А вот хваленая царская охранка всю свою работу строила на грубых и циничных провокациях, но об этом почему-то никто не пишет. Сейчас мало кто знает, что убийство председателя Совета министров и министра внутренних дел П. А. Столыпина 1 сентября 1911 года в Киеве, ставшего неугодным императору, было спланировано в недрах жандармского управления.
Дело доходило даже до того, что агентура Зубатова сама изготавливала бомбы для эсеровских боевиков, сама доставляла их к местам покушений, но в самый последний момент незаметно для исполнителей заменяла боевой запал на ложный. Таким образом, не десятки, а сотни революционеров были направлены на виселицу, каторгу и в тюрьму. Этот экскурс понадобился потому, что истина познается в сравнении.
Сразу же следует оговориться, что доброта А. И. Маренкова не имеет ничего общего с толстовством, попустительством. Если ситуация и работа требовали того, то колени у него не дрожали и, как говорят врачи, тремора рук не было, а некоторым его поступкам даже нельзя дать однозначную оценку. Расскажу только об одном таком случае.
