— Вот смотри сама, — торжественно показала она на свой расклад. — Ты у меня, Вер, крестовая дама, и твой мужик бывший соответственно тоже крести. Так? Значит, здесь у вас выпадает разлука, случайные встречи в казенных домах и его бубновый интерес, то есть новая его мадамочка…
— Да ты же просто все знаешь!
— А если бы и не знала? Гляди сама — на крестового короля одни бубны ложатся: тут тебе и бубновый интерес, и бубновая дорожка. Они ехать, что ли, куда-то намылились?
— В Туапсе, вроде бы он говорил… У Сергея там родители.
— Я про то и говорю. А теперь смотри дальше: черным по белому написано, что откуда-то тебе привалит богатство — раз! И не просто там какая-то мелочь, а о-го-го! Потом вдруг король пиковый, главный сердцеед, появляется, и у тебя с ним выходит любовь. Но тебе, Вер, нужно вести себя с ним осторожно…
— Это тот, у которого подрисовано?
— Хватит смеяться, глядим дальше. Бац — чья-то смерть. Погоди, или, Вер, наоборот, свадьба? Но все равно, для тебя это снова к хорошему, опять к большим деньгам. Нет, ну ты, Вер, только посмотри! Я, сколько ни гадала, сроду не видела, чтобы у кого-нибудь такие карты выпадали! Будешь нарочно подтасовывать — ни за что не получится, — взволнованно бормотала Ленка.
— Хотелось бы, конечно, верить, — сказала Вера уклончиво, чтобы не слишком расстраивать гадалку своим скепсисом. — Особенно в богатство.
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, от тебя уже все равно ничего не зависит. Тут все как есть написано, — сделала вывод Ленка, собирая карты. — Эх, мне бы хоть разочек вполовину этого выпало. Счастливая ты все же, Вер.
— Точно. Девать счастье некуда.
— Может, я и правда слишком мало тогда дала? Цыганочке той глазастой. Беременная все же, и чего я, идиотка, пожадилась? — снова вспомнила о своей истории Ленка. — Эх, пойду Павлу в театр звонить. Злосчастная все же моя житуха, и сроду так, Вер, у меня в любви.
— Погоди, ну почему ты вдруг так резко решила?
— А как я в таком виде буду? Ты же видишь, Вер, — у меня не волосы, а мочалка на голове. А мою химию цыгане сейчас, наверное, пропивают. Им-то хорошо, они и так, подлюки, кучерявые.
— Но тогда ведь ты ему и так, без парикмахерской, понравилась, — не отставала Вера. — Что изменилось-то? Вымоешь голову, сделаешь как было…
— Нет уж, лучше тогда никак, — покачала головой Ленка. — Понимаешь, Вер, я ведь хочу не на одну только ночь, а на всю жизнь, чтобы он в меня влюбился без памяти. И потом, я посмотрела, какие у них там в театре фифы отборные ходят — одна другой лучше, что артистки, что зрительницы. И тут, значит, я рядом, такая чувырла. Здрасьте вам с кисточкой!
