Три часа. Г-жа Мегрэ с покровительственным видом поглядывает на мужа, задремавшего в кресле. Еще немного, и она попросит окружающих не шуметь.
Сон у комиссара, однако, не глубокий, раз он услышал телефонный звонок. Он смотрит на свои часы, встает и подходит к дому как раз в тот момент, когда появившаяся на пороге служанка объявляет:
— Просят господина Мегрэ.
Это Люкас. Комиссар поручил ему наблюдение за домом на бульваре Батиньоль и велел позвонить около трех.
— Алло, шеф…
Ого! В голосе бригадира слышатся плаксивые нотки.
— У меня накладка, хоть я и принял все предосторожности… Утром я заметил, как задвигались шторы в одном из окон. Нет, нет, узнать меня было нельзя: я переоделся клошаром и…
— Идиот!
— Что? Что вы сказали?
В уголовной полиции каждый знает, что Мегрэ ненавидит переодевания. Но разве остановишь Люкаса: его хлебом не корми — дай роль сыграть.
— Короче, шеф, около одиннадцати…
— Кто вышел?
— Мать. Даже не посмотрев по сторонам, направилась прямо к площади Клиши и спустилась в метро. Я пристроился к ней и, клянусь…
— Где она отделалась от тебя?
— Откуда вы знаете?.. Она сошла на станции Сен-Жак… Представляете себе? Бульвар совершенно пуст. У выхода из метро одно-единственное такси. Естественно, она садится в него, и машина уходит. Я безуспешно проискал другое целых десять минут.
— Черт побери!
— Я записал номер ее такси… Кстати, шеф, он липовый — не значится в списках номерных знаков. Потом я вернулся на бульвар Батиньоль; правда, сперва переоделся.
— Ты хоть сейчас-то в своем естественном виде?
— Да… Привратница сказала, что госпожа еще не возвращалась. Старик, должно быть, заперт у себя в комнате: он не выходил. Барышня тоже.
Безлюдный Париж, где авеню или улицы кажутся сейчас более широкими, более светлыми… Она выбрала бульвар Сен-Жак, один из самых отдаленных в городе…
Мегрэ суровеет.
— Ладно, — ворчит он.
— Что мне делать?
— Ждать. Позвонишь, когда она вернется. Да, вот еще что. Присмотрись к ее обуви. Мне надо знать, в пыли она или нет.
— Понял, шеф.
Врет. Ничего он не понял. Мысль, которая мелькнула в голове у Мегрэ, настолько смутна…
Комиссар выходит из телефонной кабины, слоняется по гостинице, улыбается г-же Руа в ответ на ее улыбку. Правда, улыбка у нее печальная.
— У меня все эта бедняжка из головы нейдет, господин комиссар.
— Не была ли она накоротке с кем-нибудь из ваших клиентов?
— Нет, по-моему, нет. Она держалась довольно неприметно… А вот ее столик. Как посмотрю в эту сторону, так плакать хочется… Она обожала детей. Поэтому часто проводила время с госпожой Риалан, женой зубного врача. У той их двое — Моника и Жан Клод.
