Я побрился, умылся, тщательно оделся, поглядел на свое слегка помятое лицо, помассировал его, подержал под холодной струей воды, еще раз взглянул в зеркало — теперь лицо меня в какой-то мере удовлетворило. Не то чтобы свеженькое, но, по крайней мере, не производило впечатления, что по нему ходили ногами.
Войдя во двор своей бывшей конспиративной квартиры, я увидел свет в когда-то нашей комнате. Там оказалась Августа. То ли было плохое освещение, но она показалась мне постаревшей.
— Толя! — обрадованно воскликнула она и бросилась ко мне на шею, дохнув чем-то приятным, домашним. — Я уже думала, что ты обо мне забыл, — и принялась страстно меня целовать.
Чего там притворяться, она вызывала во мне буйное желание, я торопливо расстегнул на ней халат, под ним ничего не оказалось, словно она ждала этой встречи. Нет, груди у нее не отвисали, как мне показалось при нашей последней встрече. Но и не были «атласными» — по словам какого-то поэта. Я спустил руки ниже спины и прижал ее к себе. Августа затрепетала от возбуждения. Вдруг я вспомнил про ее мужа, и даже испугался, что он может войти и застать нас, занимающихся любовью.
— А Николай Николаевич?! — тревожно прошептал я.
— Не беспокойся, милый! Его нет!
Откуда только брались у меня силы. Августа была ненасытной, будто делала это в последний раз и хотела получить все, все сполна. Раз уж я пришел, и она мной завладела, Августа не хотела меня отпускать. Да я и не сопротивлялся.
Наконец где-то часа в два ночи мы успокоились и, разморенные и утомленные любовной страстью, лежали в полудреме на диване.
— Я хочу есть, — вдруг сказала она и напомнила мне, что с самого утра, когда мы с Аркадием сидели в ресторане, у меня тоже во рту не было маковой росинки.
— Я голоден, как Пантагрюэль! — Я забыл, что она понятия не имеет ни о Гаргантюа, ни о Пантагрюэле. — У тебя что-то есть, чем люди утоляют голод?
— Конечно! Я могу накормить пятерых таких, как ты, — засмеялась она и, как была обнаженной, пошла на кухню.
Я быстро вскочил и отодвинул от стены диван. Так и есть, слова Аркадия «шерше ля фам» оправдались: на стене почти у самого пола в форме электрической розетки был закреплен микрофон. Тонкий провод спускался вниз к плинтусу и там скрывался в небольшом отверстии, проделанном в стене, и уходил в столовую, как раз в то место, где стояла хельга. Очевидно, магнитофон находился там, в хельге, и Августа могла свободно записывать наши разговоры на пленку. Значит, эта курва, Иван Дмитриевич, поселил нас в конспиративной квартире, оборудованной техникой для подслушивания. Значит, он знал все наши тайны: Августа — агент снабжала его информацией. Вот откуда он узнал по поводу болтовни Татьяны и Шутова. И главное — она подслушала наш с Татьяной разговор о Москве. И Татьяна вовсе ничего не разболтала Алексею.
