– Ты говоришь так, словно веришь словам Черника.
Хоукмун вздохнул.
– Мне надо узнать больше. Надо найти Черника и расспросить его…
– Я пошлю в город кого-нибудь из слуг.
– Нет. Я сам поеду в город и всё узнаю.
– Ты уверен?
– Я обязан это сделать. – Хоукмун поцеловал жену. – Я положу конец этим сплетням сегодня же вечером. Почему мы должны терпеть какого-то призрака, которого даже не видели?
Он набросил на плечи плотный плащ из темно-синего шелка, снова поцеловал Иссельду, а потом вышел во двор и приказал седлать рогатого коня. Спустя несколько минут он выехал из замка и спустился по спиральной дороге в город. Всего несколько огней горело в Эг-Морте, хотя предполагалось, что в городе праздник. Очевидно, на горожан сцена на арене для боя быков произвела такое же тягостное впечатление, как на Хоукмуна и его гостей. Когда Хоукмун поехал по улицам, задул ветер, суровый мистраль Камарга, который все местные называли Ветром Жизни, поскольку считалось, что именно ветер спас их земли во время Трагического Тысячелетия.
Если искать Черника, то наверняка в одном из трактиров на северной оконечности города. Хоукмун поехал туда, позволив лошади идти удобным для нее шагом, – ему очень не хотелось скорого повторения утренней сцены. Он не желал снова выслушивать наветы Черника, ведь эта ложь бесчестила всех, даже графа Брасса, о любви к которому говорил Черник.
Старые питейные заведения в северной части города строились в основном из дерева, только фундаменты складывались из белого камня Камарга. Деревянные стены обычно красили в яркие цвета, а на некоторых, самых популярных заведениях красовались даже целые картины – одни изображали подвиги самого Хоукмуна, другие – ранние деяния графа Брасса, до того, как он приехал спасать Камарг, поскольку граф Брасс участвовал почти во всех знаменитых сражениях своего времени (и зачастую был их первопричиной).
И действительно, большинству трактиров дали названия в честь битв графа Брасса, а также в честь четверых героев, которые спасли Рунный посох. Один трактир назывался «Мадьярская кампания», другой «Битва при Каннах». Были здесь «Форт Балансия», «Девять выживших», «Кровавое знамя» – всё в память о сражениях графа Брасса. Черник, если уже не валяется в какой-нибудь канаве, обязательно найдется в одном из них.
Хоукмун вошел в ближайшую дверь, «Красный Амулет» (в честь таинственного камня, который когда-то он сам носил на шее), и обнаружил, что в кабаке полно старых солдат, многих из которых он узнал. Все они были изрядно пьяны, в руках держали большие стаканы с вином и пивом. Среди них едва ли нашелся бы хоть один без шрамов или увечий. Смеялись они хрипло, но достаточно тихо, – громко они только пели. Хоукмун обрадовался, оказавшись в их компании, он здоровался со всеми, кого знал лично. Подошел к однорукому славянцу, еще одному солдату графа Брасса, и приветствовал его с искренней теплотой.
