— Мне эта бумажка, конечно, ни к чему. Только прошу не забывать, что добыл ее я. И я же за нее заплатил.
— Глаза у тебя на затылке, что ли? — проворчал генерал, подсаживаясь к кухонному столу и застегивая портфель. — Деньги я верну, если ты на этом настаиваешь…
— Я настаиваю на другом. — Забродов поставил чайник на плиту, зажег газ и сейчас же с удовольствием закурил. Мещеряков последовал его примеру: пока в квартире находился Аполлон Романович, оба воздерживались от курения. — Я лицо приватное и могу себе позволить доверять мнению видного специалиста, даже если оно высказано в устной форме, а не изложено на бумажке с печатью. Как будто бумага не может лгать! Так вот, платил я не за бумагу, а за экспертизу, и речь, как ты сам прекрасно понимаешь, вовсе не о деньгах. На чем я настаиваю, так это, чтобы ты до поры до времени воздержался от размахивания этой бумаженцией. Ты не хуже меня представляешь, что будет, если она прежде времени выплывет наружу. Начальственный гнев, финансовые проверки, газетная шумиха, истерики по телевизору — словом, буря в стакане воды. Фирму-импортера возьмут за хобот и станут трясти, как грушу. Естественно, данное ответственное занятие поручат одному из заинтересованных ведомств, и ты отлично знаешь, к чему это приведет: совершив необходимый набор ритуальных телодвижений и получив приличный откат, руководство упомянутого ведомства тихо спустит дело на тормозах. Как только поднимется шум, убийца ляжет на дно, и тогда его поминай как звали. А ведь нас, если я правильно понял, в первую очередь интересует именно убийца, а не то, каким манером дорогое бургундское вино превращается в дешевое грузинское.
— Опять грузины, — морщась, как от кислого, проворчал Мещеряков. — И какая муха их укусила? Будто сбесились, ей-богу!
— Ничего они не сбесились, — пожав плечами, возразил Забродов. — Просто всем нам давно пора проснуться и избавиться от имперских пережитков в сознании. А то привыкли, понимаешь, считать, что вся Грузия — это что-то вроде большого ансамбля народной песни и пляски, а грузин — этакий плюшевый мишка с усами и кинжалом. Снаружи чернявый, воинственный и горячий, а внутри — белый и пушистый. И, само собой, лучший друг русского человека, глядящий на него снизу вверх, — как же, русский все-таки, старший брат и, быть может, даже из самой Москвы… А это, друг Андрюша, кинематографический образ, созданный в известные нам времена и по приказу известных нам людей. Ты напрягись, вспомни двух самых знаменитых в новейшей истории России грузин. Фамилии их помнишь? А я тебе напомню: Джугашвили и Берия. Эта парочка столько русских извела, что по сравнению с ними те головорезы, за которыми ты давеча по горам гонялся, как раз и есть самые настоящие плюшевые медвежата. А ты говоришь, сбесились… Просто они — православные, и мы на этом основании привыкли думать, что они с нами заодно. А такие вещи в наше время уже не работают.
