— Евгений Сергеевич, покорнейше прошу разрешить мне переговорить с вашим буйным пациентом с глазу на глаз! Дело срочное, отлагательств не терпит. Дадите час?
— Говорите, чего там… Разве господина Смирнова удержишь… — разводит руками Боткин. — Полчаса!
Пройдя рядом и исподтишка погрозив мне пальцем, тот оборачивается у самого выхода, делая угрожающее лицо:
— До моего возвращения на улицу ни ногой! Сперва замерим температуру, позавтракаете и вот тогда… Под моим личным присмотром… Павел Иванович?! — доктор строго подымает брови.
— Прослежу лично! — согласно кивает Мищенко.
— Под вашу ответственность!
Дверь закрывается.
— Павел Иванович, как же я рад… — я впопыхах натягиваю на себя новый, с иголочки мундир. Старый был чуть великоват, а этот аккурат в пору! Как в нём родился – похоже, мерки сняли, пока в коме отдыхал… Обнаружил его на плечиках, когда пришёл в себя. — Вас, кстати, можно поздравить! Война выиграна… — торопливо зашнуровываю я ботинки.
Заложив руки за спину, генерал делает несколько шагов по комнате, молча слушая меня. С интересом останавливается у столика с перевязочным материалом, трогая изогнутые ножницы и что-то бормоча себе в ус. Затем, резко развернувшись на каблуках, извлекает из планшетки свёрток. Всё так же молча протягивая его мне.
— Что это? — осторожно беру я шуршащую бумагу.
— Ваше? — усмехается он. — Доставил вместе с сейфом, лишь сегодня снял печать и с разрешения государя самолично сейф вскрыл.
Осторожно разворачивая пакет, я вдруг чувствую, как бешено начинает колотиться сердце. А перед глазами от волнения бегут красные круги – видно, не зря Боткин опасался, я всё ещё слишком слаб для таких потрясений! Не прошло и полугода, как я в последний раз держал его в руках, в каюте Рожественского на броненосце «Суворов»… Не прошло и полугода, а кажется, что минула целая жизнь! И вот он снова в моих руках – телефон из двадцать первого века тут, в одна тысяча девятьсот пятом году, во дворце государя всея Руси… Не верю!!!
Я осторожно вынимаю продолговатый чёрный корпус. Как же непривычно ложится в руку – действительно, будто целая жизнь прошла! Так, стоп! В последний раз заряда оставалось процентов тридцать, и по идее, если покойный адмирал после сражения не пытался дозвониться в Питер с победной реляцией (в чём сильно сомневаюсь), то… Хотя, вряд ли – четыре месяца, пусть даже был выключен, всё равно батарея сядет…
Мищенко с интересом наблюдает за моими манипуляциями, не вмешиваясь.
