Коренастый бочонок уважительно склоняет голову:
— Насколько я знаю, господин Смирнов, приказ о вашей круглосуточной охране спущен сегодня непосредственно от его императорского величества.
О, как… Ещё и круглосуточной. Прикольно! Впрочем, я бы скорей удивился, если бы этого не произошло… Так, а я что я могу из этого извлечь? Мне вот сейчас край как надо с Герасимовым пообщаться, к примеру. Но я совсем не уверен, что охрана Герасимова (он хоть и домашний арестант, но караулить-то его должны?) меня вот так просто к нему пустит. Скажут, нет, мол, и все дела. Идея рождается мгновенно:
— Слушайте, господин Андропов! Пойдёмте-ка, подниметесь со мной, а? Идёмте-идёмте, мне, кажется, надо на второй этаж… — топаю я по лестнице, увлекая за собой несчастного жандарма. — Объясните вашим коллегам, в случае чего, кто я и что. О-кей?..
Всё произошло ровно так, как я и ожидал:
После моего стука, из-за двери квартиры номер три выглянула бородатая наружность. Которая, о чём-то пошептавшись с Андроповым и оглядев меня с ног до головы, указала рукой внутрь – проходите, мол, милости просим. Что я немедля и сделал. Ну, а план разговора с бывшим главой местного КГБ… Ну, когда я составлял подробные планы? И уж тем более, им следовал? Правильно – ни-ког-да. Звуки скрипки, кстати, столь томительно щекотавшие мою душу, раздавались аккурат отсюда. И немедленно смолкли, кстати, когда я постучался. Уж не сам ли господин Герасимов страдал смычком над своим новым, весьма незавидным положением? Проверим!
Несмотря на моё трёхмесячное пребывание тут, в прошлом, мне ни разу ещё не приходилось посещать чей-либо дом. Хоть чуток пожить в простом, обустроенном человеческом жилье. Каюты броненосца, съёмная квартира… Разнообразные железнодорожные вагоны всех мастей, воинские казармы, звёздное небо Маньчжурии с шинелью под задницей, походная палатка… Даже гостиничные номера и, что немаловажно, тюремная одиночка – где я только не побывал за это время! Но – ни разу не приходилось останавливаться в обычном, домашнем уюте. И потому, проходя в сопровождении бородатого сотрудника по обжитой квартире, я с удивлением рассматриваю мелочи, от которых успел давно уже отвыкнуть: какие-то фиалки в вазах на зашторенных окнах, в беспорядке расставленные на столе чашки… Да что там – даже обыкновенная настенная вешалка с висящей одеждой, увенчанная рогатой бычьей головой, кажется мне верхом домашнего очага! Как и смазливая девка-кухарка, шмыгнувшая при моём появлении на кухню. И пусть здесь не принято разуваться и мои ботинки приминают мягкий ковровый ворс, но… Но в груди откуда ни возьмись начинает призывно ныть. Поскольку в каждой мелочи сквозит неуловимое: здесь живут, и живут – у себя дома! Я тоже так хочу, ёлки-палки!!! Замотался я совсем, в этом смутном времени… Но дом мой – он совсем не тут, к сожалению…
