— На московских изогнутых улицах… Умереть знать судил мне Бог! — торжественно завершаю я, мужественно глядя на перо в шляпе Елены Алексеевны.
Сказать, что я готов провалиться сквозь землю, не сказать ничего, я готов распасться на атомы! Даже вороны притихли на деревьях, не говоря о прохожих – вокруг царит гробовое молчание. В течение которого я кошусь на ближайший тополь – вон торчит отличный сук, на нём можно шикарно повеситься! С комфортом! Ситуацию спасает будущий тесть. Всегда уважал таких мужиков:
— А что, господин Смирнов… Отличное стихотворение! Сами сочинили? — в глазах его появляются озорные искорки.
С души спадает второй огромный камень, и я облегчённо вздыхаю. И это за пять минут!!! А тесть-то у меня ничего, кажется? Всё ведь понял, старый лис, но выручает, как может? Сработаемся!!!
— Нет, ваше превосходительство, его написал один… Знакомый поэт!
— Несколько, правда, фривольных оборотов… — слегка горчит он пилюлю. — Но… Слог на высоте, да и смысл понятен. Да же, дочь? — едва заметно подмигивая мне, улыбается Куропаткин Елене Алексеевне.
— Да, папа! Смысл понятен и о нём мы ещё побеседуем… С господином любителем поэзии. Чуть позже. А теперь, мне кажется, мы для чего-то здесь собрались? Или я ошибаюсь?
Дотопав до «мерса» шагом приговорённого к смерти и распахнув дверь, я жестом приглашаю пассажиров в салон. Когда мимо проходит суженая, я ожидаемо ловлю из её глаз убийственный залп космических бластеров. Ну, тех, что на крейсерах империи из «Звёздных войн», самых мощных… Хана мне, как пить дать! Вторым усаживается генерал, успев ещё раз, пока не видит дочка, подмигнуть будущему зятю.
Захлопнув заднюю дверь, я дёргаю ручку передней.
— Трогаем, господин штабс-капитан…
И в эту самую секунду за спиной раздаётся топот, заставляя меня обернуться. Рядом с машиной молодой парень – тот самый, что остановился послушать стихи. Он совсем близко, но продолжает быстро идти, разворачивая на ходу свёрток…
Время останавливается, как это уже было однажды, совсем недавно. На Николаевском вокзале в Москве… Вагон, в окне которого виден скучающий Витте, молодой парень, разворачивающий свёрток… Возмущённая кражей дама и двое гимназистов, замершие в последний миг своей жизни, словно на фотографии…
— Сдохни, душегуб! — раздаётся в утренней тишине.
И генерал Куропаткин, совсем как Витте тогда, в вагоне, делает неловкое движение, пытаясь поймать брошенный в открытое окно свёрток.
В следующий миг тело моё, вместе с осколками вылетевших стёкол, отбрасывает назад мощнейшей взрывной волной…
