И тут, ясно представив себе Елену Алексеевну, даже услышав звук её голоса в тишине, я окончательно понимаю, что никуда-то я отсюда не уеду! Потому что с ней – нельзя, а без неё – нельзя ещё больше. Просто, не смогу. Так как люблю.
Остаток ночи проходит ужасно: извертевшись вконец, я не знаю, где приютиться на огромной двуспальной кровати. Проваливаясь в полудрёму и выпадая обратно, в реальность, я вижу во сне то сюрреализм в образе огромных пауков, затаившихся в Александровском дворце – липкой белой паутиной переплетены огромные залы, все стены и коридоры… А когда я, в панике, бросаюсь к спасительному выходу, то немедленно запутываюсь в клейкой массе, чувствуя, как шершавые лапы неумолимо подтягивают меня обратно…
То вдруг оказываюсь посреди огромного поля с пожухлой, выцветшей травой. Под ногами видна теряющаяся в тумане старая дорожная колея, а рядом, в нескольких шагах стоит группа людей в военных мундирах. Их немного, но лиц не разглядеть – всё скрывает дымка…
Несмело подойдя к ближайшему, я робко касаюсь его плеча:
— Сударь, подскажите, где мы?..
Он поворачивает мертвенно-бледное лицо, и внезапно я узнаю в нём лейтенанта Данчича.
— Борис Арсеньевич?!.. — удивлённо восклицаю я. — Но вы же тогда погибли на «Суворове»! Я сам видел, мы вместе стояли на мостике… Как вы здесь?..
Ничего не отвечает лейтенант «Суворова», грустно глядя на меня. Лишь подняв руку, молча указывает на остальных.
— А вы… — трогаю я за рукав шинели следующую фигуру. Человек оборачивается, и становится видна седая адмиральская борода. — Зиновий Петрович?! Я же читал, вы скончались…
Молчит и он, сурово взирая на своего странного гостя, подобранного когда-то в морских волнах его эскадрой.
Внимательно всматриваясь в лица, я иду мимо застывших людей: вот наместник Алексеев вопреки привычке приосаниваться, стоит ссутулившись, как простой человек- странно, на нём надет адмиральский мундир, я встречал его только в генеральском? Линевич совсем рядом, словно только что двое этих офицеров вели беседу…
Не хватает двоих – графа Витте и ещё одного, на сей раз, очень близкого мне человека, я точно знаю, что он должен здесь быть! Он-то не станет молчать, друзья этого не умеют! А я ведь так сильно по нему соскучился! Где же он?!..
В панике, боясь не найти товарища, я хожу и хожу между ними, высматривая знакомую стройную фигуру… Наконец, я замечаю и её – вон он, стоит чуть поодаль, скрестив руки на груди!
— Аполлоний!!! — радостно подбежав к нему, хлопаю я его по плечам. — Я знал, друг, знал, что ты жив! Ну скажи, признайся – где ты пропадал всё это время?! Я ведь и не верил, слышишь, что они тебя похоронили в море… Я никогда не верил, слышишь меня? Понимаешь?! Не ве-рил…
