Впрочем, Николаю, кажется, всё равно – о чём-то глубоко задумавшись, он продолжает медитировать, едва заметно шевеля губами. Эй, всё в порядке с тобой?
Встрепенувшись, наконец, царь окидывает меня странным взглядом.
— Значит, минимум дней десять у меня ещё имеется, говорите? Так ведь, господин Смирнов?
— Так, ваше величество…
— Всё, что вы сказали и показали, я услышал и увидел. А теперь, прошу прощения, позвольте мне некоторое время побыть одному… — он устало подымает обе руки, начав массировать пальцами виски. Словно в приступе сильнейшей головной боли.
Мне вдруг становится безумно стыдно за себя. «Дурак! Я ведь его убил, практически! А он ещё целых три часа меня слушал, даже улыбаясь иногда… Смартфон, Академия наук – господи, какой же я ещё идиот всё-таки! Недотёпа и кретин!»
Схватив со стула фуражку и вытянувшись, я щёлкаю каблуками и быстро направляюсь к выходу. И уже у самой двери меня окликает его голос:
— Господин Смирнов?
— Да, ваше величество? — останавливаюсь я.
Пауза в несколько секунд.
— Не совсем пока понимаю, зачем вас всё время пытаются убить… — задумчиво произносит Николай. — Можете идти, вы свободны.
Человеческие драмы, будущие войны, технический прогресс и весь научный потенциал целого человечества меркнут… Нет, не так: все эти понятия отдыхают, если речь идёт о женщине. Если же в дело вступает женщина любимая, то они просто вяло курят в сторонке, ни на что не рассчитывая.
Вот и я сейчас, прислонившись плечом к ветвистой берёзе в Александровском парке, тоже нервно курю уже третью папиросу подряд, оглядываясь по сторонам и переживая. И если кто-то подумает, что виной всему тяжёлый разговор с Николаем Романовым, закончившийся полчаса назад, он жестоко ошибётся: виной всему опоздание на ежедневную встречу. На мою любимую встречу, ждать которую начинаю с самого утра. Встречу с Еленой Алексеевной Куропаткиной.
Совсем неподалёку, за деревьями звучит детский смех, по озеру, оставляя за собой лёгкую рябь, скользит лебединая пара, склонив друг к дружке головы… А я, с тоской глядя на нашу любимую беседку, некультурно затаптываю окурок в опавшую листву: «Не дождалась – минут сорок уже прошло! И самое поганое, сегодня больше можем не встретиться: замотается во дворце… И день такой погожий на удивление – вроде бы осень, а будто лето. Погуляли бы отлично… И не позвонишь ведь, ну что за эпоха такая?!..».
Чертыхнувшись, я подавляю острое желание послать девушке эсемэску. Выцарапав, к примеру, кортиком на скамье беседки «Славян тута был». Или, «ВДВ – сила!». То-то порадовались бы историки, обнаружив последнее! С силой пнув ворох сухих листьев, я понуро, заложив руки за спину, отправляюсь восвояси.
