— Всё разложила, расфасовала. Жду, когда солнышко выглянет и покупатели повалят. Вам картошечки молодой?
— Да, мне… молодой…. Как ты, Томочка. — «Молодой» было ясно подчёркнуто интонацией. Я сразу придала этому значение.
Молодую женщину он имел ввиду. Я покраснела лицом и шеей.
— Ты позволишь мне посмотреть на… молодое?
Краска протекла до пят. Жар, прилившейся крови, ожог не только низ живота, но и его внутренности. Такое было всего лишь дважды.
Дефлорация. Тогда я испытала лавовую жару впервые. И затем начало первого акта с теперешним сожителем. Всё! Больше НИКОГДА!
«А что я теряю? Ну посмотрит…. Даже может…. Я ведь НЕБОЁБАНА!». — решение пришло мгновенно.
— Арсений Романович, если я правильно услышала Вашу интонацию, то Вам нужно пройти за стеллаж.
— Мудрое замечание храброй девушки, Тома. За стеллажами хранится самый лучший товар.
Я перевернула табличку «Открыто-Закрыто» на двери, щёлкнула задвижкой. АрэР прошёл следом за мной.
Замерев перед ним, я ждала продолжения — какой-то процент неуверенности своих суждений всё же заставил меня позволить мужчине сделать следующий ход.
Синие пуговицы зелёного халата расстались с петельками. Халат лёг на ящик с бананами, футболка взлетела над головой и покрыла халат. Джинсы съехав с моих слегка кривоватых, но полных ног, звякнули металлической пуговицей о кафель.
Увы! Эротическое бельё я видела всего лишь в витринах дорогих бутиков, куда не заходила. Неэротическое, но чистое и не рванное рассталось с молодым телом, окончательно обнажив мои пупырышки.
Пупырышки «гусиной кожи», выступившие от свежего воздуха кондиционера, а не грудей. Нормальный размер их появился ещё в семнадцать лет и под воздействием «страсти» сожителя не увял.
Рыжие кучеряшки лобка портили всю прелесть моего молодого тела — сожитель не просил укоротить «шевелюру», я не старалась. Для кого? Для него?
А вот о неожиданном подарке судьбы я не подумала.
«Надо будет запомнить — зона бикини должна быть не такая взлохмаченная!». — поставила памятку в сознание.
— Ты рыжая?
— Только там. На голове мой естественный тёмно-русый окрас. — мне вдруг стало так хорошо, что даже обычное моё заикание в сложных ситуациях не проявилось.
АрэР удивил меня, достав из барсетки упаковку влажных салфеток, вынул парочку, протёр ими ладони. Посмотрев на мои руки, передал и мне пару.
«Ну, конечно! Гигиена. Значит ласки ладонями будут.»
Сквозь прохладу его ладоней проступило тепло организма. Они ощупали левую грудь, сосок на ней подвергся вращению в разные стороны. Отчего, сморщившись в сухую изюминку, он отвердел. Второй сосок отстав лишь на мгновение, принял участие в эротизме зарисовки «Изюм и рыжик».
