— А я бы устоял перед ней. Но вскипал ревностью, когда ты исчезала вечерами.
— Да-а-а. Только новые любовники, удержали меня от соблазнения тебя ещё в Киеве. Но видишь, как замечательно у нас вышло. Что говорит — не надо спешить, нужно дождаться более благополучного момента.
— А как ты хотела…. В Киеве?
— Начала посматривать, как ты развиваешься, ходишь в спортзал, набираешься тестостерона. Мечталось как сегодня, пригласить тебя в ресторан, там долго танцевать, позволяя ощупывать своё тело. Тереться лобком о твой бугор в штанах, давая понять, что я теку и желаю секса. Вернувшись домой, попросить тебя расстегнуть молнию, вот на этом красном платье. Не спеша снять с плеч и будто нечаянно уронить на пол. Показать тонкое эротическое бельё. Ловить твои жадные взгляды, переводить свои на твою промежность. Уходя в спальную, повертеть попкой и, если ты не решишься проследовать за мной, вскрикнуть, будто увидела мышь… а сегодня, после длительного воздержания я уже сразу решилась. И медленно подвела тебя к соитию. Не так, как хотела Томка — сразу в постель.
— Зиночка, ты у меня умница! Что ты посоветуешь мне, если я начну встречаться с девушкой?
— Искренности. Хочешь с ней переспать, лёгким намёком скажи об этом. Хочешь только одного соития, не лги. Скажи — хочу лишь попробовать, что ты за штучка. Поверь мне, лучше искренность, чем увёртки. А уж если какая-то так понравится тебе, что не сможешь жить без неё, то живи и не погань любовь изменой. Ну-у-у-у…, разве что со мной…, и то, когда она не сможет… месячные или беременность.
— А ты?
— У меня спираль, если ты об этом. После одного аборта…, тебе шесть лет тогда было…, начала предохраняться.
— Зиночка! Ты лишила меня братика или сестрёнки! А я так мечтал.
— Знаю, сынок, знаю. Но я не могла себе позволить нищенствовать. Я все силы отдавала на воспитание тебя, мой родной сын Петра.
— Мам, не надо плакать…. Кто я такой чтобы осуждать тебя? Допьём вино?
— Нельзя давать умереть джинну. Наливай, любовничек!
Зина вытерла слёзы, поправила причёску. Моя обнажённая любовница, накинув тулуп, надев валенки побежала в баньку — эстетика соития требовала от неё чистоты гениталий и ануса. Захватив бокалы, я тоже очутился в ещё тёплой парилке. Посмотрел, как она подмывается, омылся тоже. Аромат мёда дразнил воспоминанием.
— Наверное я теперь всегда буду возбуждаться, унюхав мёд.
— Как и я… возбуждаюсь от вони плохого табака…. Да, да. От твоего отца всегда пахло сигаретами «Прима», которые он употреблял по две пачки в день. Говорил, что начал в детдоме курить эту гадость и изменять привычке не собирается…. Паша! Не здесь… в доме…. Там удобнее.
