— Уснули мы крепко и чуть не проспали. Благо бабушка разбудила нас.
— Сынок, — обратилась ко мне старушка, — дровишки из дрОвника поднеси к печке в баньке. И воды долей из колодца в бак на печи. Я вам к вечеру баньку истоплю, что ж вы толком немытые спите!?
— Вечером мы не стали засиживаться у костра. Нас ждала баня. Фима выделила нам полотенец больших. Слегка ополоснувшись, мы сошлись в поцелуях и взаимных ласках.
— Да банька была тесная. Тебе, высокому, приходилось сильно нагибаться, чтобы пройти в дверях. Но какая нега охватила меня после бани. Вот ты запомнил соития, а я негу от сброшенного пота и пыли. Хоть мы и ходили на озеро после работы, но это было не то. Во-первых, на озере, никакого интима, а нам девушкам очень не хватало тогда закрытого участка, чтобы отмыть пыль, ополоснуть гениталии. Вам, парням, легко отряхнуть остатки мочи, помотав пенисом. Девушкам надо как минимум промокнуть последние капли.
А мокрые трусы? Которые мы стирали прямо в озере. Благо, что я взяла несколько штук. Уходя на работу, брала с собой «сменку". Поношенное белье стирала. И тайком от тебя сушила их. Стеснялась раньше такой интимной стороны.
— Наиболее приемлемая поза была "по собачи", так как лежать на деревянных полках было больно и тебе и мне. В позе — ты, сидя на моем члене, я, на полке, был минус в неполном введении фалдуса, а так хотелось окунуть по самые помидоры. — продолжал рассказ от себя Сергей.
— Фима угостила нас чаем. После баньки так не хватало влаги в организме. Мы сидели и слушали рассказ о её жизни. — Людмиле запомнились другие момеенты.
— Да-а-а, тяжёлая судьба досталась этой хрупкой женщине. К четырнадцатому году она уже имела двоих детей и ещё одного в чреве. Считай, всю жизнь прожила в том доме, который построил её первый муж. Дом самый простой — стены и печь посередине. Небольшие сени, сохраняли тепло зимой. Обещанный пятистенок, супруг не построил — первая мировая забрала его жизнь.
Затем революция, гражданская. Только к двадцатому году стали возвращаться мужчины. Старший брат мужа, похоронил свою заболевшую жену и к своим четырём девочкам, взял её с троими мальчиками. До коллективизации успел отгрохать большой дом. В шесть стен. Переселились в него. Этот малый отдали родственникам. Затем опять война. Сыновья, две дочери, не вернулись с фронта. Муж умер от известий. Она осталась одна. Вернулась в этот дом.
«На этой самой кровати у нас прошла первая брачная ночь, — сказала Фима, — у вас хоть и не брачная, но я уверена, ты внучка, понесла уже. Поверь мне».
