Но после счастливой встречи в первый же день произошла маленькая размолвка. Узнав, что сын женился на городской, старуха окинула меня недобрым взглядом, упрекнула Григория:
— Чего же ты городскую-то в жены взял? Не приживется она здесь. Нежные они больно.
Через день, холодно простившись с нами, она возвратилась к дочери, в соседнее село. Знакомые свекрови изредка передавали мне поклоны от нее. Старуху интересовало одно: не сбежит ли сноха — «городская белоручка», сумеет ли она взять ухват в руки.
Вначале я очень переживала все это, но потом смирилась. Что поделаешь? У свекрови было неверное представление о людях из города. Клятвами и обещаниями ее не убедишь. Потомственная крестьянка привыкла верить не словам, а делу. Забыв о размолвке, я с увлечением принялась за устройство нашего семейного гнезда.
Первое время мне и впрямь приходилось трудно. После таких больших и шумных городов, как Петроград и Севастополь, с привычным для меня укладом жизни, я оказалась в сельской глуши, где все основано на не знакомом мне крестьянском труде.
Глинобитный дом, доставшийся Григорию Амвросиевичу после смерти его отца, нуждался в ремонте. Сад и двор были запущены. С утра до поздней ночи мы возились по хозяйству. Муж починил забор, крышу, ворота, я вымыла и побелила комнаты (у нас их было две и кухня). В саду посадили малину, виноград, перекопали огород. И хотя с непривычки у меня болели руки и спина, зато спала я здоровым, крепким сном. Вставала рано, еще до восхода солнца, и снова принималась за работу. Особенно хотелось мне развести вокруг дома побольше цветов. Дорожку от калитки до дома я засадила по одну сторону лилиями, по другую — ирисами.
Односельчане Григория Амвросиевича проявляли большой интерес к своему вернувшемуся из дальних краев земляку. Часто заходили они к нам. Усевшись на завалинке или прямо на теплой земле, подробно расспрашивали мужа о том, что происходит в России, смогут ли большевики удержаться у власти, не собирается ли Ленин послать Красную Армию в Бессарабию, чтобы выгнать румынских оккупантов.
Осторожно выражали надежду: не вернется ли в Бессарабию бригада Котовского?
Женщины составляли отдельный кружок. Горестно вздыхая, говорили они о погибших на войне близких и любимых людях, о трудной вдовьей жизни, о хозяйственных нехватках. Иногда в разговоры вторгалась и радостная нотка: кто-нибудь сообщал о предстоящей свадьбе или о том, что удалось купить корову. Сочувствуя мне, неопытной, начинающей хозяйке, женщины приносили саженцы, клубни пионов, георгин, вместе со мной высаживали их.
