Целая мелодрама разыгралась при наборе нового сержантского состава, взамен дембельнувшихся «дедушек». Как ни странно, младшим командным составом становиться никто не хотел. Слишком уж большие расценки были. Новоиспеченному младшему сержанту требовалось положить в закрома новых «дедушек» примерно семь тысяч рублей - сумма по армейским меркам астрономическая. От этого «кандидаты» разбегались как тараканы. Один сбежал в «СОЧи», другой изобразил «дурку» и комиссовался. В итоге сержантов набрали среди бывших «перцев», или людей с повышенной стойкостью психики. К последним относился Димон, которого били каждый вечер, за то, что он не мог «родить» нужную сумму. Меня вся эта возня не касалась. Да я и не стремился к лычкам, готовясь к дальнейшей службе в строевом отделе. Но тут судьба преподнесла мне неожиданный сюрприз.
Случилось все на очередном строевом смотре, когда начали в торжественной обстановке присваивать новые воинские звания «отличникам боевой и политической». Я как обычно стоял в третьем ряду и откровенно скучал. «Рядовой Давыдов! Выйти из строя!» - эта команда застала меня врасплох. На негнущихся ногах я подбежал к седоусому полковнику, командиру части. И он вручил мне погоны младшего сержанта, пожав руку: «Поздравляю!». «Служу Отечеству!» - хрипло каркнул я и вернулся в строй, сжимая потной рукой капральские знаки различия. По голове как кувалдой ударили. Гораздо позже я узнал, что насчет присвоения мне звания подсуетился майор Конев, желавший оставить меня помощником в строевом отделе. Он даже предлагал мне службу по контракту, но я отказался. А в тот момент мне было и радостно и тревожно одновременно. Именно этот кульминационный миг я запомнил больше всего из всей череды серых армейских дней. Вечером пришлось разориться и «проставиться» за лычки, накупив пива и «балабас». Начинался новый период моей службы...
Начался самый лучший период моей службы. После казарменной муштры и бесконечных строевых смотров тишина штабных кабинетов казалась раем. Лычки сержанта давали неограниченную свободу передвижения по части и вне ее. К тому же я был выписан с третьей роты и переведен в «роту-призрак», что также увеличило степень моей свободы. После окончания рабочего дня мне полагалось идти спать в батальон, но я до такой степени не хотел лишний раз видеть «инопланетные» морды моих сослуживцев, что следовал примеру остальных штабных срочников и ночевал прямо в кабинете. Когда же устраивались тотальные проверки всего и вся, то наша братия дружно спускалась в подвальные помещения, где предавалась «гасеву». И вообще бомбоубежище было еще одним горизонтом нашей свободы.
