Зато у тебя полная возможность выговориться – буквально. Выговориться, напеть куплетик из второй главы, тот, что звучал у тебя в голове все три года, пока ты писала книгу. А вот сейчас – опа! – ты наконец его напоёшь и выкинешь этот мусор из башки. Ты поводишь руками, поднимаешь голос, кричишь – если в тексте стоят три восклицательных знака. Ты наконец-то кричишь – ведь бог знает, как эти читатели проговаривают внутри себя твой несравненный, твой гениальный текст, когда водят по странице своим равнодушным глазом! Более того: ты дирижируешь этой симфонией на разные голоса. Ты дирижируешь в самом прямом смысле – голосом, гибкостью интонации, пластикой звучания; твои руки взлетают, выплёскивают фразу, ладони плавают туда-сюда и посылают пассы одуревшему от этого мелькания звукооператору за стеклом кабины.
«Какой в тебе пропал дирижер-хоровик!» – говорит мне Боря Тараканов, главный дирижёр хора Московского метрополитена.
В этом замечательном трудовом-звуковом процессе есть одна досадная закавыка: мой продюсер и друг, литагент и ангел-хранитель Миша Литваков, человек мягкий и интеллигентный почти во всякое время года… кроме тех дней, пока идёт запись романа. Он сидит за стеклом студии, рядом со звукооператором, смотрит в текст с непроницаемым лицом и – как собака блох – выкусывает неправильные ударения. Нет, как говорят англичане, вы не хотите знать – насколько неправильно произносите слова родного языка, по которому в школе у вас была крепкая четвёрка. Ибо всё, что вы знали с детства о словах от любимой учительницы русского и литературы, всё, что почерпнули за годы чтения разных прекрасных книг – всё летит вверх тормашками во время записи. Во-первых, вас останавливают на взлёте фразы в самый волнующий момент, в середине любовной сцены.
«Стоп! – говорит Миша. – Перечитаем. Не «то́лика смысла», а «толи́ка смысла».
Возражать бесполезно. У него открыт долбаный словарь ударений, в котором всё направлено на то, чтобы сломать мелодику фразы, затоптать музыку слов, исказить смысл и вообще пустить на ветер весь роман, который я, как галерный раб… пять лет!!!
И так далее…
«Стоп! Не «ягоди́цы», а «я́годицы»…
Ну, произносила я это слово раза три в жизни. Но нам милее другое слово, круглое и румяное. Видела недавно детскую книжечку. Называется «У кого какая жопа?». Детская познавательная литература для ознакомительного чтения: «Торчат из жопы восемь рук, это кто у нас? Паук! В жопе ёжика иголки, чтоб его не съели волки». А ещё говорят, что Дина Рубина употребляет слишком много грубых слов.
