Спиннок понимал человека, сидевшего напротив, ведь печаль у него на душе тяжелее и гораздо мрачнее любой тени. В этом Провидомин был куда ближе к тисте анди, чем к человеку, однако обладал еще одним качеством, благодаря которому Спиннок Дюрав и считал его другом. Несмотря на бремя скорби, Провидомин не поддавался отчаянию и сдерживал натиск, столь давно смявший тисте анди. То было человеческое качество и даже больше – непоколебимая добродетель, которую Спиннок не мог отыскать в себе (да и, по правде говоря, ни в одном из тисте анди), но от которой он тем не менее мог подпитываться. Порой он ощущал себя паразитом, живущим за счет другого, и боялся, что без этого источника сил тут же погибнет.
У Провидомина хватало забот, и Спиннок делал все возможное, чтобы товарищ не узнал, сколь незаменимым стал в его жизни, вместе с играми, ночами под беспросветным Покровом, грязной таверной и дешевым перебродившим элем.
– Напряженная вышла партия. – Провидомин опустил пустую чарку на стол. – Думал, сделал тебя. Да, Врата еще не вышли на поле, но всего два хода, и я бы выиграл.
Что тут скажешь? Оба понимали: исход партии предрешило везение. Желание объясниться, впрочем, было для Провидомина нехарактерным.
– Тебе надо выспаться, – произнес Спиннок.
Провидомин криво усмехнулся. Он помолчал, видимо, не зная, сказать что-нибудь в ответ либо просто последовать совету партнера и отправиться домой.
Только не говори мне о слабости. Прошу.
– Я в последнее время повадился взбираться на развалины. – Провидомин покосился в сторону бара, где шла небольшая перепалка. – Смотрю оттуда на Черноводье. Вспоминаю людей-кошек, их семьи… Да, похоже, они вновь стали плодиться, но как раньше, уже никогда не будет. Никогда.
Он помолчал немного, затем осторожно поднял глаза на Спиннока.
– Еще я вижу твоего владыку.
Тисте анди вскинул брови.
– Аномандра Рейка?
Провидомин кивнул.
– Первый раз я его заметил пару недель назад, а теперь… вижу каждый день, когда отзвонит полуночный колокол. Выходит на стену новой крепости и смотрит на море. Туда же, куда и я.
– Он предпочитает… одиночество.
– Такие слова у меня всегда вызывают сомнения.
Да, понимаю, о чем ты.
– Это бремя любого правителя. Из прежнего окружения у владыки почти никого не осталось. Корлат, Орфантал, Соррит, Пра'иран… Мертвы либо пропали. Дополнительный груз. Впрочем, кое-кто еще с ним. Коннест Силанн, к примеру.
– И все же, когда я вижу его одинокую фигуру… – Провидомин отвел взгляд. – Становится не по себе.
