– Нет, благодарю вас, советник Лим. Я просто спустилась пожелать вам спокойной ночи. Горлас, ты еще долго?
Он даже не оторвал глаз от кубка, лишь причмокнул губами, смакуя глоток, и поморщился, найдя послевкусие несколько кислым.
– Нет нужды дожидаться меня.
Ваза невольно бросила взгляд на Шардана. На его лице была веселая ухмылка, мол, уж он-то так просто ее не отпустил бы.
Поддавшись внезапному болезненному порыву, она встретилась с ним глазами и улыбнулась в ответ.
Горлас Видикас, вне всякого сомнения, ничего не заметил, а вот Ханут Орр – напротив, хотя его ухмылка была скорее грубо-презрительной.
Чувствуя себя замаранной, Ваза вскинула голову и удалилась.
В сопровождении служанки она поднялась по широкой лестнице и направилась к себе в спальню.
Когда дверь за ее спиной закрылась, она сбросила накидку и приказала:
– Принеси мои украшения.
– Простите? – переспросила старушка.
Ваза резко развернулась.
– Принеси мои украшения!
Женщина сжалась и спешно пошла выполнять поручение.
– Те, которые старые! – крикнула ей вслед Ваза.
Напоминание о прошлых временах, когда она была еще девочкой и восхищалась дарами, что преподносили в липких от пота ладонях женихи в надежде завоевать ее расположение. Какое тогда перед ней открывалось будущее!
Ваза, сощурившись, посмотрела на свое отражение в зеркале.
Может, еще не все потеряно… И? Что это меняет?
Ее муж добился всего, чего хотел. Они с друзьями – трое дуэлистов, трое суровых мужчин с правом голоса в Совете. Быть одним из трех – только это ему и нужно.
Хорошо, а что тогда нужно ей?
Я тоже этого хочу?… Или нет?
На этот вопрос она ответить не могла.
– Госпожа…
Ваза обернулась.
На потертом туалетном столике были разложены ее девические сокровища. Выглядели они… дешево. Безвкусно. От одного вида этих побрякушек сердце у нее упало.
– Собери их в шкатулку, – сказала Ваза служанке. – Завтра продадим.
Не следовало ему задерживаться в саду. Хозяйка, любвеобильная вдова Сефарла, от перепитого заснула прямо на мраморной скамье, в одной руке сжимая кубок, и, запрокинув голову, оглашала душную ночь громким храпом. Неудавшееся свидание позабавило Мурильо. Он решил задержаться ненадолго, допить вино и подышать дивным ароматом цветов. За спиной зашуршали чьи-то осторожные шаги.
Обернувшись, он увидел перед собой дочь вдовы.
Смотреть на нее тоже не следовало.
Девушка была вдвое младше Мурильо, но эта разница уже утратила свой порочный смысл. С обряда взросления прошло года три-четыре, приближался тот возраст, когда отличить двадцатилетнюю от тридцатилетней мужчина больше не в состоянии – а значит, пропадал смысл и в предрассудках.
