…
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Крупп.
Толстяк поднял глаза. Напротив него на втором камне сидел кто-то в накидке с капюшоном, протягивая тонкие бледные руки к огню. Крупп кашлянул и сказал:
– Давненько Круппу не приходилось быть таким внимательным и настороженным. С другой стороны, он давно заключил, что ты желаешь поведать ему нечто значительное, что никто, кроме Круппа, не достоин услышать.
В тени капюшона мелькнула тусклая искорка.
– Я не участвую в этой войне.
Крупп поглаживал хлипкую бороденку и упивался молчанием.
– Ты удивлен? – спросил Старший бог.
– Мой старый друг, Крупп всегда ожидает неожиданного – в конце концов, чего еще можно ожидать? Крупп поражен, однако сквозь его пальцы по славной бороде в голову пронеслась мысль. К'рул утверждает, что не участвует в войне. Да, не участвует, но тем не менее является в ней наградой.
– Только ты понимаешь это, мой друг, – молвил Старший бог со вздохом, затем наклонил голову. – Ты выглядишь печальным. Прежде я такого не замечал.
– У печали множество вкусов, и, похоже, Крупп перепробовал их все.
– Желаешь об этом поговорить? Я полагаю себя хорошим слушателем.
– Наверное, сейчас не лучшее время. Крупп видит, что его друга снедают иные заботы.
– Это не важно.
– Для Круппа – важно.
К'рул обернулся. К костру подошел некто долговязый и седоволосый.
– О дряхлый город, привечающий путников… – напел Крупп. – Как там дальше?
– …которые селятся в его переулках, – отозвался гость гулким басом.
И Старший бог вздохнул.
– Иди к огню, друг, усаживайся, – пригласил Крупп. – Ночь, костер и рассказы. Это ли не слепок истории нашего рода, так хорошо тебе известной? Мой дорогой К'рул, дражайший из друзей Круппа, доводилось ли тебе когда-либо видеть, как Крупп танцует?
Гость сел. На его изможденном лице отпечатались боль и печаль.
– Нет, не доводилось, – ответил К'рул. – Ни видеть, ни слышать.
Крупп грустно улыбнулся, глаза его влажно блеснули.
– Что ж, друзья, тогда устраивайтесь поудобнее. Будете свидетелями.
