— Видел?
Я сказал, что за коробочку с красной кнопкой готов отдать всё, всё, что у меня есть.
— Да у тебя ничего нет! — перебил меня Ващинский: он бывает довольно груб, — и сказал, что я опоздал, что сюжет про его сына был перед коробочкой, и поведал уже вроде бы знакомое: про футболиста-мессию и его последователей, про маленький северо-уральский провинциальный городок, про начавшееся следствие. Но Ващинский сообщил и кое-что новое: в новостях убийство было представлено как ритуальное, зверство его раскрывалось во всей чудовищной изощренности — главу новой Церкви распяли на косом, прикрепленном к колесу от старой телеги кресте, секли кнутами, крутили, надрезали ему жилы, выливали из него кровь… — и Ващинский заплакал в голос и простонал сквозь слезы, что сына он видел только дважды, в свой первый приезд в Америку и тогда сыну было совсем ничего, и в свой последний, когда сын уже вовсю бегал с дынеобразным мячом, в шлеме и щитках.
— Зачем он сюда приехал! — причитал Ващинский. — Здесь только насилие и унижения, грязь и подлость! Играл бы в свой футбол, занимался бы генетикой или чем он там занимался, а он… Несчастный!
— Ты хочешь сказать, что его мать… — и я запнулся: предположение было совершенно невероятным. — Ты хочешь сказать, что Маша, что Маша и ты…
— Ничего я не хочу сказать! И не спрашивай меня ни о чем! — Ващинский всхлипнул так, что у меня засвербило в ухе. — Да, Маша мне звонила перед самыми новостями. И Маша сказала — они убили моего мальчика! Убили! Последние слова Ващинский прокричал, прокричал и отключился.
Во мне зашевелились разные мысли. Именно — зашевелились: от них по телу пронеслась легкая судорога. Я достал из бара бутылку виски — мне всегда нравилось свинчивать крышечку, стоять с бутылкой у окна, наблюдать заоконную жизнь и запрокидывать голову, — и хлебнул из горлышка: мне нравилось, как по телу разливается тепло, но на этот раз даже виски не помогло. Я попытался представить себе того молодого человека и все, с ним произошедшее. Футбол, мессианство, Северный Урал. Деньги, много североамериканских долларов. Откуда? Каким образом? Откровения так дорого стоят? Под них дают хорошие кредиты? А ещё попытался представить Ващинского в роли отца. От таких попыток сводит скулы.
Зазвонил телефон, и я подумал, что Ващинский вновь будет всхлипывать, плакать и стонать, но звонил Иосиф Акбарович. Голос его был еще более густ, чем обычно, он дольше подбирал слова и держал паузу посреди фразы.
