«Нет, – думала я, – вы меня голыми руками не возьмете». Накупив плакатов с репродукциями классических картин, я сначала повесила на доску «Сикстинскую мадонну». Когда я повернулась к классу, на лицах моих учениц появилась какая-то глумливая улыбка.
– Что такое? Вы знаете эту картину? – в ответ раздался всеобщий гомон и смех.
– Конечно! Там у нижнего мужика шесть пальцев! – ответили они хором.
Я бросилась к репродукции и стала считать, но все время сбивалась со счета.
– Вчера по телевизору в «Что? Где? Когда?» показывали, не видали разве? – кричали мне со всех сторон. Там у мужика слева – шесть пальцев.
Но это были хорошие девушки, с которыми мы пытались договориться.
Иная группа была у меня по вечерам. Девушек под дверью обычно ждали их «парни». Парни были нетрезвые и приезжали из Подмосковья после тяжкого рабочего дня. И тут на пути у них стояла я. Разлучница, разделявшая сердца, бившиеся навстречу друг другу. Конечно, девушки не только не слушали, они меня ненавидели.
В тот день все складывалось из рук вон. Кто-то снаружи колотил ногой в дверь, которую я предусмотрительно заперла на ключ. С этой же стороны в мой адрес отпускались оскорбительные шуточки. Начинали обычно с моих ног, потом доходили до груди, шеи, лица. Я чувствовала себя как на зоне. Сквозь этот шелест неприятных реплик я рассказывала им про Гамлета. Наверное, до меня долетело что-то уже совсем противное, и я замолчала.
Вдруг со мной произошло что-то странное. Я стала говорить каким-то чужим голосом и словно видела себя со стороны. Возникло ощущение какого-то другого, гулкого объема; ненатуральный голос звучал странным эхом. Я говорила, что расскажу им сейчас про их будущее. Они скоро уйдут туда, за дверь, у них начнется своя жизнь, в которой они, к несчастью, будут много и долго пить, родят детей, наверное, не очень здоровых. Будут растить их в одиночестве и снова будут пить. И потом умрут. Все будет, как было всегда, из поколения в поколение. Но сейчас у них есть последний шанс пересечься с другим миром, который, возможно, не коснется их жизни никогда. Узнать про принца Датского, который мучился вопросами, о которых они, может быть, никогда не услышат.
Стало тихо. Почему-то замолчали за дверью. Не было слышно даже их дыхания. Они смотрели на меня исподлобья, затравленными волчьими глазами. Было видно, что им очень и очень страшно, возможно, они о чем-то таком догадывались, но произнесенное, а значит, обнаруженное – вмиг стало реальностью, словно все уже произошло, и их жизнь на моих глазах стала уменьшаться и подошла к концу.
