Насквозь | страница 33

Я даже тогда попыталась написать на эту тему маленькую поэмку, но сразу же поняла, что слова в ней рифмуются крайне нелепо.

Тем временем нас с Ленкой переполняло желание совершить что-то особенное, чтобы взорвать унылую прозу жизни. И тогда мы поставили спектакль, где кроме нас играли еще несколько библиотечных девушек – спектакль был про абсолютную любовь. Собственно, весь он строился из стихов и прозы, а завершался абсолютно душераздирающим письмом-монологом Желткова из «Гранатового браслета».

– Да святится имя твое! – вскрикивала под сонату Бетховена в конце каждого абзаца девушка из Абонемента, а наши зрительницы, в основном это были немолодые усталые библиотекарши, вытирали слезы. «Все они, – думала я, – наверное, хотели великой любви». Правда, когда мне удавалось услышать что-то об их прошлой жизни, это абсолютно не укладывалось в мои представления. Однажды, проходя с требованиями мимо переплетной, я случайно подслушала рассказ заведующей о том, как она, забеременев накануне войны от какого-то красавца, по советам взрослых теток стала прыгать в яму с мешком картошки. Так она делала по многу раз.

– И надо же, Райка-то моя крепко засела, не выходила и все, – похохатывала она. Сейчас на базе – командует и такая же плотная, как я.

Мы с Ленкой впихнули в свой спектакль Петрарку, Тютчева, Бернса, Шекспира, и каждый новый стих подхватывался всхлипами и сморканием зала. Они были слышны нам со сцены, и мы были рады своему успеху, хотя на следующий день все было по-прежнему – мир не изменился, наши тетеньки утерли слезы и стали жить, как прежде.

Это был 1977 год. Мы стояли с Ленкой в курилке Исторички на лестнице между третьим и четвертым этажами перед огромным окном с видом на Ивановскую горку и на полуразрушенную церковь Владимира в Старых садах, где тогда располагался библиотечный склад. Из окна открывался вид на большой псевдофлорентийский купол Ивановского монастыря; когда-то там была автобаза МВД, а до этого подразделение НКВД.

Мы говорили про власть, про то, что все плохо, но если люди будут честными, если они перестанут делать все из-под палки… в общем, мы пытались объяснить друг другу происходящее с точки зрения своих родителей. Ленкина мама преподавала историю советского государства и права в юридическом институте. Конечно, мы были не совсем слепые и понимали, что все вокруг абсолютно не соответствует тому, о чем твердила советская пропаганда, однако же, Ленка научилась объяснять непонятное словом «диалектика», которое она как фокусник вынимала при каждом удобном случае. Я же в принципе с ней соглашалась.