— Благодарю, — сказал Ходжа, а Хатам молча поклонился.
— Вот еще что, не доставляет ли тебе неприятность мое обращение к тебе словом «братец»?
— Почему же мне должно быть неприятно? Ведь я и правда вам как младший брат… Надеюсь заслужить ваше благословение, принеся вам хоть какую-то пользу…
— Верю. Говорят, у бога гнев один, а милостей — десять. Кажется, бог внял моим мольбам, которые я обращал к нему во время молитв, внял моим стенаниям в течение длинных бессонных ночей. Тысячекрат слава всевышнему создателю, который послал мне тебя.
Додхудай опять закрыл глаза и надолго замолчал… Затем стал говорить про себя:
— Мой ишан Ходжа! Братец Хатамбек! Видите?
— Что? — спросил, оглядываясь вокруг, Ходжа.
— Ангелов.
— Ангелов? — испугался Ходжа и снова огляделся вокруг.
— Вот, вот, все они раскрыли руки для молитвы я благословляют нас.
— Не заболел ли он? Нет ли у него жара?
— Похоже, так и есть, не бредит ли он. Посмотрю-ка, бисмилла-ир-рахман-ир-рахим, — Ходжа, положив ладонь на лоб Додхудаю. — Ай-ай-ай! Похоже, есть жар.
— Что теперь будем делать? — спросил озабоченно Хатам.
— Ангелы заждались ответа. Не мучай их, не заставляй ждать! — бормотал между тем Додхудай. — Теперь, оказывается, ты будешь мне не братом, а сыном, а я тебе отцом, понял? Мое имущество, все мое богатство — твое. Устроим свадьбу с карнаем и сурнаем, с весельем и музыкой, угостим всех людей большим пловом…
Додхудай вздрогнул и открыл глаза, будто проснувшись. Он обливался потом, но в глазах у него светилась радость.
— О творец, что за чудо! Неужто ожила моя рука, а, Хатамбек? Да, да, рука ожила. Пальцы мои шевелятся. Не веришь? Вот, вот, шевелятся… — Додхудай действительно шевелил пальцами.
Ходжа-цирюльник схватился от удивления за свой воротник.
— Правда, пальцы ваши шевелятся. Додхудай, шевеля пальцами и радуясь, говорил:
— Это все от аллаха и благодаря счастливому приходу Хатамбека, не так ли, сынок? Иди, иди же, сын мой, обними меня. Многократная слава аллаху…
Хатам обнял Додхудая, а Ходжа-цирюльник всхлипывал и вытирал слезы…
Читателям уже известно, что Додхудай родился преждевременно, семимесячным ребенком. Кроме того, его простудили при поспешном отъезде из Нураты в Бухару. Он вырос, достиг совершеннолетия, но так и остался неподвижным. Ни руки, ни ноги у него не работали. Дни и ночи лежал он в постели и так проходила его жизнь. Он рано остался полным сиротой. Мать его Шамсикамар умерла, пришлось ему переехать опять в Нурату под полное покровительство второй жены Маматбая, кроткой и доброй Халпашши, которая, не посчитавшись со своей относительной молодостью, полностью отдала свою жизнь уходу за пасынком и полностью заменила ему родную мать. Не осталось ни одного средства, к которому не прибегала бы Халпашша, чтобы излечить Додхудая. Она пробовала лечить его с помощью знахарей, заклинаниями и заговорами гадалок и прорицательниц, изгнанием злых духов и жертвоприношениями коз и овец, травами и разными снадобьями — все оказалось напрасным.
