– Видишь ту перекладину? – спросил он.
– И что?
– Попробуй отрубить часть трубы.
– Смеешься? Она же толстая, как запястье мужчины. А если лезвие разлетится…
– Боишься?
Самарин гневно фыркнул и замахнулся, прикрывая глаза рукой. Черное лезвие разрубило толстую трубу, словно та была из фанеры, а не железа.
– Это невозможно!
– Возможно, возможно. Я говорил, что в контакте с первичной материей принимается во внимание намерение. Ты не хотел отрезать себе пальцы, поэтому лезвие стало тупым. А потом ты захотел что-то уничтожить.
Офицер долго разглядывал меч, несколько раз перекидывал его из руки в руку и снова разрубал железную трубу. Металлическая конструкция стала напоминать произведение абстрактного искусства, а не прозаичный инструмент для выбивания ковров.
– Значит, в анклаве можно найти оружие, – сказал Самарин.
– В определенном смысле, хотя ты сам понимаешь, что это не вундерваффе[4]. Такой меч мог дать преимущество в Средневековье, а не сейчас.
– Возможно…
– Вернемся. – Рудницкий протянул руку за мечом.
Офицер отдал его с явной неохотой.
– Ты поможешь мне? – спросил он.
– В чем?
– В предотвращении экспансии анклава, в чем же еще? Поскольку я сомневаюсь, что мог бы убедить тебя работать на Его Величество. А может, все-таки?
– Правильно сомневаешься, – сухо ответил Рудницкий.
– Эта кровь, что мы выпили, не приведет к каким-то побочным эффектам? – поднял тему Самарин, когда они снова сели за стол.
– Откуда мне знать? Никто этого не исследовал. Мы будем первыми. Главное, что мы выжили.
Россиянин тяжело вздохнул. Выражение лица офицера говорило, что он не слишком доволен тем, что услышал.
– Ну что снова?
– Не знаю, обратил ли ты внимание, но у создания, что мы убили, кое-чего не хватало в анатомии…
– Чего, к чертям, не хватало? Что ты несешь?
– У него не было одной детали, очень важной для мужчины…
Рудницкий нахмурил брови, не понимая, в чем дело, а когда до него дошло, он расхохотался.
– Ваше благородие боится за свою мужественность!
– Очень смешно! – обиженно буркнул Самарин. – Некоторые из нас имеют личную жизнь.
– Изв… извини, – пробормотал алхимик.
– Вернемся к делу: как тебе мое предложение?
Рудницкий пожал плечами, болтая алкоголь в стакане.
– Не знаю, – искренне ответил он. – Я должен подумать. Кроме того, переезд в Москву…
– Какой переезд?
– Ну, ты говорил, что граница московского анклава была разорвана?
– Я говорил про убийство московского начальника охраны, – поправил Самарин. – Границу анклава нарушили в Варшаве.
