К середине первого класса его глаза потухли.
«Трудности адаптации, с кем не бывает», – успокаивала я себя.
К середине второго класса потухшие глаза все чаще стали наполняться слезами, а сны – страхами.
Как-то после уроков я дождалась учительницу, чтобы поговорить о том, что происходит. А не происходило ничего из ряда вон выходящего: мальчик страдал и тихо ненавидел школу – не он первый, не он последний.
Кстати, при встрече с той учительницей я, взрослая тридцатисемилетняя – да, все еще девушка – чувствовала себя пятиклассницей у доски, которая не выучила уроки.
– Что вы хотите? У меня тридцать пять учеников, у меня учебный план. У меня нет времени и возможности уделить внимание каждому. Что вы хотите? – грозно вопрошала учительница.
А правда, чего я, собственно, хочу? Я все понимаю. И про тридцать пять маленьких людей, чей путь в мир выученных и не очень уроков только начинается, и про план, и про время… Я просто пришла с миром и надеждой, что есть шанс сделать первые школьные годы сына основой для его желания учиться по жизни.
– Это вам не цирк! Тут не должно быть весело, – усугубляла она.
И в этой то ли обороне, то ли нападении ясно звучал посыл: «Жизнь – боль. Терпите».
У буддистов и марафонцев есть такая мантра: боль неизбежна, страдания – по выбору.
И мы этот выбор сделали.
Поэтому, когда бабушки запричитали с придыханием по телефону: «А как же вы уедете? Как же школа? Вы целый год потеряете!», их страх я понимала. Я тоже боялась. Но остаться в системе координат, где жизнь – боль и без вариантов, было уже страшнее.
Учись как положено, живи как положено, лечись чем положено… Кем положено?
Пустить свою жизнь и жизнь своих детей под каток инерции непонятных долженствований? Ради чего? Чтобы быть удобными системе?
Я была в этой системе, я отдала никому не нужную дань, будучи весьма удобной девочкой бо́льшую часть своей жизни, и мне пришлось дожить до тридцати семи лет, чтобы осмелиться задать себе вопрос: «А может, не потеряем, может, найдем?»
Через месяц учебы в новой школе на Самуи, причем на иностранном языке, мой несинхронный средний сын, радостно собирая школьную сумку, сказал: «Мама, мне первый раз в жизни нравится ходить в школу».
Аминь.
Старший, конечно, тоже переживал: а как же друзья, а как же школа? Достаточно страшно от всего отказаться. Хотя Егор все равно провел весь прошлый год в больницах и, по сути, в школу почти не ходил.
Но в итоге он не потерял, а нашел. Нашел новых друзей, нашел возможность обрести в себе опору и встать на ноги, нашел шанс увидеть, что можно жить по-другому. Да, можно! Можно оставить старых друзей, но поддерживать с ними связь по скайпу, и можно найти себе новых приятелей среди немецких, корейских и тайских учеников в новой международной школе.
