Алек Осборн в эти дни много ездил верхом, а также подолгу бродил с ружьем за плечами, иногда в сопровождении егеря, иногда в одиночестве. В Полстри вряд ли остался хоть один не исхоженный им ярд. Он изучил поместье вдоль и поперек, леса, фермы, пустоши. Им владел зловещий интерес к красотам и возможностям Полстри. Он не мог отказать себе в искушении задавать, на первый взгляд, праздные вопросы первым встречным лесникам и фермерам. Ему удавалось придать своим расспросам случайный и необязательный характер, но сам-то он хорошо сознавал причину своей неуемной любознательности. У него появилась привычка строить бесконечные планы касательно этого места. Он говорил себе: «Если бы все это было моим, я бы сделал то-то и то-то. Если бы все это было моим, я бы изменил это вот так. Я бы выгнал вон того егеря и нашел бы для той фермы другого арендатора». Он вышагивал по заросшим вереском пустошам, предаваясь этим мыслям и прекрасно понимая, какую радость подобные возможности могли бы принести такому как он, человеку, чье тщеславие никогда не знало удовлетворения, человеку, который жаждал власти, который стремился к активной жизни на свежем воздухе.
«Если бы это было моим, если бы все это было моим, – твердил он себе. – О, дьявол, если б только все это принадлежало мне!»
А ведь были и другие места, столь же прекрасные и даже прекрасней, которые он никогда не видел – Осуит, Херст, Тауэрс, и все они принадлежали Уолдерхерсту, этому напыщенному старому болвану. Именно таким он видел своего родственника. Себе же он представлялся молодым, сильным, всем своим существом стремившимся к радостной, яркой жизни. Для него было адом его существование в Индии, где он истекал потом и задыхался от жары и скуки. Желанная жизнь становилась все ближе с каждым божественно прекрасным английским днем. Амбиций, связанных с его военной профессией, у него не было никаких. Он с ужасом думал о том, что ему придется к ней возвращаться, снова впрягаться в ярмо – в тесный воротник военного мундира, который натирал шею. Он со всей ясностью видел теперь, что всю свою жизнь он только ждал, ждал.
Он уже видеть не мог эту ясноглазую дылду, которая все время крутилась возле Эстер и оказывала ей всяческие благодеяния. Какая же она дура, прямо пышет здоровьем, как полная идиотка носится с этим своим Уолдерхерстом! Вся прямо светится, когда получает от него весточку!
