– Ну что я могу сказать? Это очень порядочно с их стороны, – выдохнула она. – Очень порядочно!
По-прежнему злой Алек Осборн поднял на нее хмурый взгляд.
– Что-то я не вижу никакого чека, – заметил он. – Вот это было бы по-настоящему порядочно. Я уже устал от этой чертовой хозяйки, которая выставляет нам счета за третьесортную еду и за эти ужасные комнаты, которые вообще десятого сорта!
– Это лучше, чем чек. Это означает, что нам достанется кое-что, заплатить за которое нам никаких чеков бы не хватило! Они предлагают нам пожить в прекрасном старом доме.
– Что?! – воскликнул Осборн. – Где?
– Рядом с Полстри-мэнор, там, где они сами сейчас живут.
– Рядом с Полстри? Насколько рядом? – до этого он сидел, лениво развалясь, а теперь подтянулся и придвинулся к столу.
Эстер снова просмотрела письмо.
– Она не пишет. Это какой-то старинный дом, называется Псовая ферма. Ты бывал в Полстри?
– Ну, не в качестве гостя, – в его голосе прозвучал сарказм, как всегда, когда он говорил об Уолдерхерсте. – Но как-то раз я случайно попал в ближайший городок и специально проехал через имение. Господи, Боже мой! – вдруг воскликнул он. – А вдруг это тот старый дом? Я тогда специально спешился и осмотрел его. Хорошо б это был он.
– Почему?
– Потому что он близко от большого дома, и это удобно.
– Ты полагаешь, мы сможем часто с ними видеться? – неуверенно спросила она.
– Если правильно все разыграем. Ты ей нравишься, а она из тех, кто будет квохтать над другой женщиной, особенно той, которая в чем-то нуждается и по поводу которой можно расчувствоваться.
Эстер катала ножом по скатерти крошки, на ее смуглых щеках проступил румянец.
– Я не собираюсь наживаться на… обстоятельствах, – угрюмо произнесла она. – И не стану.
Ею было нелегко управлять, Осборн уже не раз убеждался в том, что в ней крылось какое-то особое упрямство. И сейчас в ее глазах тоже появилось испугавшее его выражение. Жизненно необходимо было вернуть ей хорошее настроение. А поскольку Эстер была способна на теплые чувства и привязанность, а Алек был начисто этой способности лишен, он знал, как этого добиться.
Капитан Осборн переместился со своего стула на тот, что стоял рядом с ней, обнял ее за плечи и нежно произнес:
– Ну что ты, малышка, что ты! Бога ради, не сердись на меня. Думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь?
– Вряд ли ты в состоянии понять хоть что-то из того, что я чувствую, – сказала она, стиснув ровные белые зубы. В этот миг она более, чем когда либо, была похожа на индианку, а воспоминания о проведенных в Индии временах не доставляли ему никакого удовольствия. Он старался их от себя гнать, и такие ее превращения не добавляли ему любви и привязанности к ней.
