В щель между рублевской дверью и уплотнителем было вставлено несколько бумажек — то ли счетов за квартиру, то ли еще чего-то подобного, Швед не стал разглядывать. Нет никого дома, ясно и так.
Тем не менее Швед позвонил и битых пять минут топтался перед дверью. Вдруг у Рублева какая-нибудь тревожная ниточка налажена? Услышит, проверит и объявится.
Но тщетно, даже шагнув в Сумрак, Швед ничего так и не учуял, только синий мох напрасно разбередил.
«Первый мимо», — подумал он, выходя из подъезда во двор.
И почти сразу ощутил: сейчас зазвенит мобильник.
Так и есть, звонок. Швед нарочито медленно полез в карман и вынул телефон.
Звонил Ефим.
«Хоть этот отыскался без проблем!» — обрадовался Швед и ответил:
— Привет, Фима.
— Привет. Ты, говорят, в Киеве?
— Да, приехал как раз. Зашел к Рублеву, но его нет.
— Рублевы на даче, в Глевахе.
— Хм! — удивился Швед. — Рублевы?
— Димка женился. Уже и ребенок родился. Ты не знал?
— Откуда? — пробормотал Швед. — На даче, значит… А в которой Глевахе?
— Которая по одесской трассе. Можно смотаться. А то я слышал, ты не просто так приехал, а вроде как по делам.
— Во блин, — проворчал Швед. — Уже и слухи пошли. А от кого слышал-то?
— Да тут молодняк уверяет, будто бы тебя прислали Дозор из руин поднимать. Это правда?
— Правда.
— Отлично! — Ефим явно обрадовался. — А то Светлые вообще оборзели, вяжут по рукам и ногам, даже законные лицензии выдавать перестали, вампиры того и гляди браконьерствовать начнут. Где встречаемся?
— У тебя машина есть? — вопросом на вопрос ответил Швед.
— Найду, какие проблемы?
— Я бы все-таки съездил к Рублеву. А по дороге тебя бы послушал — чего тут вообще случилось, пока я по морям болтался.
— Ты на Подоле, я правильно понял?
— Угу. У Рублева во дворе.
— Выходи к «Октябрю», подъеду по Фрунзе.
— Понял. До связи.
Ефим отключился. Он всегда был таким шустрым, не зря вальяжный Лайк в свое время спихивал бо́льшую часть организационно-администраторской работы именно на Ефима. Если точнее, так оно обстояло на памяти Шведа — Ефим был всего на несколько лет моложе его самого. На кого Лайк спихивал эту работу прежде, в восьмидесятые и раньше, Швед не знал. Не было повода поинтересоваться. Но мог поручиться, что спихивал: не любят старые Иные рутинных каждодневных забот.
Ефим примчался довольно быстро — Швед только-только успел выйти к кинотеатру, на трамвайную остановку. Кто сидел за рулем ухоженной «бээмвэшки», ему не пришло в голову интересоваться. Обычный человек, не Иной. Взгляд отрешенный, руки крепко держат руль, аж костяшки пальцев побелели.
