Огромное символическое значение цвета было вполне очевидно для современников. В 1530 г. при организации торжественного въезда Элеоноры Австрийской Франциск I велел городским советникам быть одетыми в двуцветные шелковые мантии, поскольку они принадлежат "телу города" (du corps de la ville). Советники ответили, что им было бы странно, вопреки обычаю, быть одетыми наподобие прево и эшевенов. Они приносили присягу не королю, но купеческому прево, они не считались королевскими должностными лицами, и он не делегировал им никакой власти. В итоге король пожелал, чтобы советники были одеты в темно-коричневые платья, наподобие квартальных, большинство из которых были купцами, "поскольку таков цвет указанного города". Однако те городские советники, что были членами Парламента, Палаты счетов, Курии косвенных сборов или парижского Шатле, шли вместе со своими корпорациями. Остальные же советники из числа адвокатов, королевских секретарей и купцов претендовали на то, чтобы составить своего рода патрициат, и желали подчеркнуть, что они не принадлежат к миру ремесел. Посему черный цвет показался им достойным знаком отличия[241].
Стабилизация этих символических данных подтверждалась от церемонии к церемонии на протяжении всего XVI в. Нам трудно точно определить форму одежды и качество шитья, мы располагаем главным образом данными о цвете. И все же отдельные нюансы были порой весьма знаменательны. Во время торжественных въездов Генриха II (1549 г.) и Карла IX (1571 г.) короли приказывали, чтобы члены Городского бюро были одеты в темно-малиновый и темно-коричневый бархат. Но во время въездов их жен — Екатерины Медичи и Елизаветы Австрийской, которые происходили чуть позже, Муниципалитет был одет в платья из алого и коричневого бархата. Эти тонкости призваны были показать, что Муниципалитет держится в тени перед величием короля, но сверкает во всю силу своего авторитета, делегированного ему королем, перед всеми остальными, пусть даже перед королевами, ведь при всем своем величии эти особы не способны сами наделять властью кого бы то ни было.
Цвет, а точнее, тон костюмов соотносился не только со статусом тех, кто их носил, но еще и с почти религиозным почтением, которое выражалось по отношению к королю.
Превосходство, которого постоянно добивался Париж над другими городами, имело единственным своим источником близость города королевскому величию, о чем на свой лад твердил парижский герб:
