.
Одна из главных слабостей магистратов состояла в неспособности контролировать городскую милицию. По этому поводу я также расхожусь с Жаном Луи Буржоном.
Роль буржуазной милиции
Нет сомнений, что буржуазная милиция должна нести серьезную ответственность за убийства и грабежи Варфоломеевской ночи. Но я не согласна с утверждением Буржона, что в действиях милиции было своего рода единодушие, что ее роль была организованной и направлялась свыше — возможно, самими Гизами — и, главное, что ее действия были направлены против короля едва ли не в большей мере, чем против гугенотов[187]. Встречаясь во всех публикациях Буржона, эти аргументы обобщены в его последней книге "Карл IX перед Варфоломеевской ночью".
"Это парижское восстание представляется мне с самого начала и до конца полностью контролируемым; возможно, никогда во всей истории столицы не было ни одного городского движения, организованного и проведенного с большим воодушевлением и массовостью. И действительно, знаем ли мы о мятежах, которые руководились столь совершенным союзом реакционных сил — армии, духовенства, дворянства и буржуазии? Задача перебить как можно больше гугенотов была не столько самоцелью, сколько крайним средством (коль скоро прочие оказались недостаточны), чтобы заставить правительство радикально изменить свою политику как во Франции, так и в Европе"[188].
Данное утверждение о единодушном, согласованном и организованном характере восстания парижской буржуазии не может быть принято. Оно покоится по меньшей мере на трех шатких посылках: 1) мнимое торжество милиции и буржуазии; 2) мнимое единодушие участников избиения гугенотов; 3) недоказанный заговор против короля.
В книге "Под крестом" я подробно рассмотрела рост радикальных настроений в среде парижской милиции. Я заметила, как и Дени Рише, что со времени ее возникновения в трудный период после убийств в Васси [1562 г.] задачи буржуазной милиции были противоречивы: "разыскивать и задерживать подозреваемых в ереси и охранять порядок перед лицом яростного католического насилия". Эта двойственность "отражала различие между самосознанием милиции и функцией, которую ей предназначали верховные власти"[189]. Парижские магистраты с трудом контролировали милицию в ходе первых гражданских войн и с еще большим трудом принуждали ее сложить оружие в мирное время. В рядах милиции появились сторонники жестких мер. Осмелев от сознания своей власти, эти воины почти ежедневно патрулировали город с флагами и барабанами в поисках отступников от веры. Они искали по домам запрещенную литературу и активно участвовали в преследовании гугенотов. "Рьяные", правда, составляли в милиции незначительное меньшинство. На долю лишь четырех человек пришлось более 40 % из 572 арестов за религиозные преступления, совершенные между октябрем 1567 и октябрем 1572 г. Именно эти люди обвинялись в жестоких насилиях в ходе Варфоломеевской ночи
