О чем же тогда повествуют остальные 285 отречений, если не о доктринах и таинствах? Почти во всех сертификатах звучит фраза, что каждый гугенот обязуется "vivre catholicquement". Что означало "жить по-католически" для магистратов Дижона? Несколько примеров прояснят этот вопрос[147]. Контролер Поль Барбье обещал "вести себя и жить мирно со всяким, как он желал всегда". Пекарь Клод Паскье обязался "жить по-католически и в согласии с постановлениями и распоряжениями нашей матери римско-католической церкви" и клялся, что "никогда не поднимал оружия против Его Величества и не совершал возмутительных действий". Книгопродавец Пьер Гранжье указал лишь, что "никогда не носил оружия и не делал ничего, направленного к измене". Больной бедняк по имени Жан де Муи, 25 лет, просто обещал "жить и умереть" в католической церкви. Юг Буррье, сапожник из прихода Сен-Мишель по прозвищу Пистоле, требовал освобождения, потому что "прошло уже более трех лет с тех пор, как он совершал обряды так называемой реформатской веры и жил по-католически, следуя Римской церкви без какой-либо жалобы или возмущения"; в будущем он обещал "жить согласно с католической церковью и служить Его Величеству"; в заключение бедный сапожник молил о пощаде, ибо "он был неимущ и без средств, чтобы прожить или прокормить свою жену и детей от прежнего брака". Купец Жан Фронай утверждал, что желает "примкнуть к числу верных католиков, кои жаждут жить и умереть в воле Божьей, в Его служении и в Его церкви, и употребить жизнь и мирское имущество ради сохранения Его Величества и королевства". Наконец, полировщик металла Тибо де Рошфор опровергал всех, выставивших его гугенотом. Напротив, он уверял, что "всегда вел себя смиренно и по-католически, в покорности Римско-католической церкви. И после начала недавних смут он всегда был в готовности и с оружием под началом капитана [прихода], дабы служить королю и общему благу, когда они будут в опасности". Только "гнусные недруги и лжецы" и "злонамеренные" называют его ныне протестантом, он же "предпочел бы умереть, нежели считаться таковым". Наконец, как и многие другие, он обязался "жить по-католически, как он делал всю жизнь", и клялся, что "вечно намерен покорно и верно служить Его Величеству королю и общему благу и всегда будет готов служить городу Дижону до последней капли крови".
Из этих примеров, взятых из свидетельств об отречении, явствует, что магистраты Дижона были в гораздо большей мере озабочены возмутительными действиями, изменой, верностью короне и угрозами общественному порядку, чем заявлениями о вере или доктрине. Я не хочу сказать, что вера не считалась важной, но для большинства мирян верования имели могучее социальное значение. Когда причастие именовалось
